Сергей Самаров - Мертвая армия

Полковник Гросс пришел в кабинет к профессору в то же утро, когда Огервайзер прилетел из Лондона. Гросс вообще заходил часто, интересуясь продуктивностью исследований, и порой приносил полезную информацию. Принес и в этот раз, хотя о пользе этой информации можно было говорить только относительно.

— Герр профессор, вы знакомы со своим коллегой адоном [12] Адон (иврит) — господин. Иногда употребляется слово «кводо», но оно больше присуще официальной уважительной речи и в бытовом лексиконе считается вычурным. (Прим. автора.) Дороном Равви из Израиля?

— Мы с ним расстались несколько часов назад в Хитроу. Его самолет вылетал на час раньше моего. А почему он вас интересует?

— Пока вы с ним были в Лондоне, какие-то палестинские воры обокрали его дом, украли у профессора диски с материалами его исследований. Адон Равви по состоянию здоровья часто работал дома, насколько я знаю, у него тяжелая форма диабета, и держал материалы в сейфе. Сейф очистили полностью. Израильская полиция боится, что материалы попадут в руки палестинской администрации, и там сумеют разобраться со всем.

— Вообще-то мы над одной тематикой с ним работали — над проблемой выбора конкретных генов. По разговорам, он достиг больших результатов, и мы отстаем от него на пару лет. Год назад отставание составляло пять лет. Сейчас только пару. Через год, надеюсь, мы сможет обойти исследования Нес-Циона. Если, конечно, моя завтрашняя поездка будет успешной.

— Я слышал, что вы собираетесь в Россию?

— Об этом сообщили по телевидению? — удивился Огервайзер.

Полковник Гросс нисколько не смутился и продолжил задавать вопросы:

— Вы рассчитываете, что профессор Груббер может оказаться вам полезным?

— Думаю, что мы будем взаимно полезны друг другу. Он поделится со мной своими находками, я взамен дам кое-какую информацию по своим разработкам.

— Вы не думаете, что русская лаборатория может обогнать нас?

— В любом случае, мы пока не рассматриваем Россию как потенциальный объект генетической атаки. Этим занимаются американцы с англичанами. А взгляд русских устремлен на восток. И не без оснований. Оттуда тоже присматриваются к российским землям и мечтают, что эти земли будут пустыми. Получается, что делить нам с русскими нечего. Если политическая ситуация изменится, и нам, и им потребуется еще несколько лет, чтобы научиться противостоять друг другу. Но пока я не вижу в профессоре Груббере активного конкурента. А вот помочь мне сократить отставание от США и Великобритании он в состоянии. Американцы и англичане начали работать над вопросом гораздо раньше нас. После запрещения бактериологического оружия они не свернули свои лаборатории, а продолжили работу, лишь частично изменив направленность, и именно таким образом пришли к генетическому оружию, именно из бактериологического и идет вся линия генетического, разница лишь в том, что бактериологическое убивает человека открыто, а генетическое оружие действует до поры до времени скрытно, а может и вообще не открыться. В ЮАР еще в середине прошлого века разрабатывалось оружие, которое должно было полностью лишить черную расу способности к репродуктированию. И я думаю, что ваши опасения по поводу русского профессора беспочвенны. Мы оба получим только пользу.

— Надеюсь, что так и будет, — с некоторым сомнением в голосе кивнул полковник Гросс.

Наконец-то взвод добрался до сухого острова, который даже на карте был отмечен как остров, с указанием высоты.

— Разводим широкие костры, — распорядился Гавриленков, — готовим сучья для просушки одежды и обуви.

Это тоже была собственная технология спецназа ГРУ, как раз для подобных «походов» по сырым местам. Разводились костры сначала большие и высокие, в которые дрова не подбрасывали. Костры быстро прогорали, угли и не сгоревшие дрова рассыпали полосами в полметра шириной, а над ними ставили треноги из срубленных здесь же ветвей. На треноги вывешивали одежду, на специально оставленные на ветвях обрубки сучков вешали обувь. И над не прогоревшими углями все это высыхало почти моментально. Солдаты садились поближе к огненной полосе, подложив под себя еловый лапник, следили, чтобы ничего не загорелось, протягивали к теплу руки и ноги. Согревались.

Сама эта технология была не нова, ее позаимствовали у профессиональных охотников и рыбаков, коренных жителей Дальнего Востока, которые таким способом при необходимости согревались и сушили одежду на протяжение нескольких веков. Бывший командир бригады, два года назад ушедший на пенсию, говорил, что наши спецназовцы применяли этот способ даже во Вьетнаме во время вьетнамо-американской войны, хотя и не ответил на вопрос офицеров, какие задачи выполняли там советские войска. Сам он там не был, но какие-то вещи знал по рассказам старших по возрасту офицеров. У них и опыту учился.

Пока одежда сушилась, командир взвода приказал провести поздний обед, поскольку завтракали солдаты на ходу. Обед у костра пришелся всем по душе, и даже «сухой паек» не казался таким уж сухим. По душе он пришелся даже оперативникам ФСБ, которым желание тягаться со спецназом в проходимости давалось очень тяжело. Маршрут действительно был трудным, и не только для офицеров ФСБ, но даже для самих тренированных спецназовцев. Правда, трудности в основном сводились к тому, что все промокли и замерзли. И, чтобы во взводе не появилось больных, старший лейтенант решился на длительный полуторачасовой привал. За это время все успеют и одежду с обувью просушить, и отдохнуть, и согреться. К сожалению, на островке не было больших камней, чтобы оборудовать таежную баню. На учениях спецназ ГРУ практиковал такое. Скатывали камни в тесное кольцо, образуя что-то типа очага. Внутри кольца прожигали хороший костер, и камни сильно нагревались. После этого над ними растягивали плащ-палатки, а сами камни поливали водой из ближайшего источника. Горячий пар был в состоянии прогреть даже самого промерзшего человека.

Еще одной причиной для длительного привала была необходимость предоставить капитану Подопригоре и сопровождающим его солдатам дополнительную возможность как можно быстрее догнать взвод. Третьей же причиной были эти самые оперативники ФСБ, которые совсем умотались и обессилели и походили на загнанных лошадей. Поступать с ними, как с загнанными лошадьми, старший лейтенант Гавриленков не собирался, но выходить из положения как-то было нужно. Фээсбэшники были откровенно не приспособлены для таких действий ни физически, ни морально, словно намеревались добраться до места на том самом комфортном внедорожнике, на котором ехали за грузовиком. Они не имели с собой даже таких необходимых в марше средств, как малая саперная лопатка, годная для применения и как шанцевый инструмент, если требуется окоп, скажем, выкопать, и как оружие в ближнем бою, и как туристический топорик, если есть необходимость нарубить сучьев на дрова или шест для преодоления болота. И даже если бы имели, все равно не умели лопаткой пользоваться и не могли себе даже шесты для продвижения по болоту срубить самостоятельно. По эгоистичному в чем-то приказу командира взвода, который не желал, чтобы его обвинили в потере смежников на марше, это сделали для оперативников солдаты спецназа.