Сергей Самаров - Схрон под лавиной

Со своей скалы выстрелил снайпер. Майор Ломоносов давно задумывался, как это все происходит, есть ли какие-то физические или физиологические обоснования, но практика показывала, что ночью или слух обостряется, или воздух становится гуще, и потому все звуки в темное время суток раздаются более явственно, звучат громче и слышатся лучше. Вот и выстрел из «винтореза» донесся до Ломоносова с двадцатиметровой дистанции. Запрета на стрельбу снайперов не было, и даже на использование автоматов не было, поэтому майор Ломоносов отнесся к выстрелу спокойно. Не стреляли «подствольники», как было приказано, и то ладно. Но тут же заговорило сразу несколько автоматов со стороны противника. Однако автоматчиков тоже было немного, видимо, бандиты оставили на позиции своих раненых для прикрытия, а основными силами отходили. А потом один за другим ударили два РПГ-7.

Вспышки очередей и огненная траектория полета гранаты в ночи были видны хорошо. Майор сам дал для острастки несколько малоприцельных очередей в ту сторону. Другие бойцы поддержали командира своими стволами и устроили довольно плотный, хотя и кратковременный обстрел. Потом позвонил старший прапорщик Разин:

— Товарищ майор, я же говорил…

— Что ты говорил?

— Что они наших снайперов с правого фланга на «куклы» выманивают.

— И что?

— Теперь гранатометами их стену развалили. Наверное, и снайперов покалечили, если не убили. Нельзя им было высовываться. Попались, как последние лохи…

Майор Ломоносов глянул в темноту на правый фланг своего отряда. Видно за ручьем, конечно, ничего не было, но и суеты тоже не обозначилось. Кроме того, туда, кажется, ушел и санинструктор. Если есть какие-то серьезные последствия выстрелов из РПГ-7, санинструктор доложит. Но лучше бы он не докладывал. Не будет доклада, значит, все обошлось.

— А ты? Ты же прикрывал…

Разин брать на себя вину не захотел.

— Я одного гранатометчика снял. Пуля в плечо вошла, я видел. Если кость не помешала, пойдет дальше в корпус. Но и плеча хватит, он уже не боеспособен. А второго не успел. Он выстрелил и сразу спрятался. Осторожный.

— Что там вообще происходит?

— Уходят. Бегом уходят… Оставили несколько человек в прикрытие, они стреляют неприцельно, только видимость активности создают, а остальные уходят.

— Нам приказали дать им возможность уйти и запретили провожать гранатометами. А о винтовках и автоматах сказано ничего не было. Так что, Разин… Постреляй на удачу им в спину. Это нам не запрещали… Понял?

— Так точно, понял, товарищ майор.

Ломоносов отключился от разговора и стал думать, откуда ему снимать бойцов, чтобы выполнили работу на перевале. Теперь уже, наверное, можно было и целый фланг оголить, а можно частями снять людей с одного и другого фланга. Так, наверное, безопаснее. И вообще, послать на перевал он намеревался своего заместителя капитана Лабриера. Пусть сам и подбирает людей. Ему лучше знать, кто хорошо лопатой владеет.

— Лабриера к командиру! — гаркнул майор.

Как оказалось, капитан Лабриер находился в трех метрах от командира, можно было и не рвать себе глотку. Он подскочил сразу.

— Забираешь с собой половину отряда. Бегом на перевал. Прямо поверху выравниваешь две площадки десять на десять метров. Площадки абсолютно плоские. Между ними расстояние в шесть метров.

— Поместятся там две такие? — засомневался Эдуард Яковлевич.

— В штабе рассчитали, что как раз поместятся. Собирай людей, выступай…

Лабриер ушел, и в темноте то тут, то там звучал его басовитый, даже более низкий, чем у майора Ломоносова, голос. Положиться на него было можно. Этот все сделает, как следует.

И снова зазвонил телефон.

— Слушаю, товарищ генерал… — Майор снова ошибся. Он никогда не смотрел на определитель номера, предпочитая узнавать собеседника по голосу, и потому ошибался часто.

— Рано ты меня, «краповый» майор Миша, в звании повышаешь. По возрасту не потяну, — усмехнулся в трубку старший лейтенант Шахамурзиев.

— Ты где? Связь заработала?

— Я уже в твоем ущелье, только что вышел через пещеру в тыл бандитам. Сейчас начну спуск в само ущелье. Постараюсь атаковать их с тыла. Звоню, чтобы предупредить, а то ты ненароком мой взвод перестреляешь.

— «Стоп, машина!» Отставить все действия, Шах. Не торопись спускаться. До тебя добралась парочка московских генералов?

— Нет. Никаких генералов не видел.

— Они пытаются с тобой связаться через спасателей. Ладно. Позвони срочно в оперативный штаб нашему генералу. Знаешь номер?

— Знаю.

— Позвони. Тебе есть особое задание. Бандитов нам приказано не трогать. Из Грузии идет к ним навстречу другая банда. Командованию зачем-то нужно, чтобы эти банды соединились. Я не понимаю ситуацию, но моего мнения никто не спрашивает, и мне ничего не объясняют. Звони, может, тебе объяснят. Я сам все равно ничего не могу тебе толкового сказать.

— Хорошо. Спасибо, Миша, за информацию, — поблагодарил командир взвода спецназа и отключился от разговора…

— Этот шакал эмир Гаримханов безбожно врал… — сказал старший сержант Чухонцев, когда неполный взвод подошел к выходу из пещеры. — Говорил, что путь здесь сверхсложный, как дорога на Эверест, и одному человеку ни в жизнь не пройти. Нужна помощь напарника, дескать, и все такое. Все только для того, чтобы я сюда не попал…

Галерея, указанная эмиром Гаримхановым, в действительности, как оказалось, особых сложностей в прохождении не представляла. Была там пара горбатых мест, где пришлось на четвереньках карабкаться, одно узкое место, где нужно было через щель боком пробираться и живот подтягивать, и несколько ям глубиной метра в два. Подсветив на дно, спецназовцы прыгали в них, а на противоположном конце легко выбирались, уперевшись в одну стену ногами, а в другую — спиной, и перебирали лопатками, как локтями при обычном ползанье, передвигая спину вверх и переставляя при этом ноги. Все препятствия миновали благополучно, не успев даже устать. И хотя галерея сама по себе являлась крутым подъемом на верхние уровни, дыхания спецназовцам это не сбило. Они были хорошо тренированы в преодолении чередующихся подъемов и спусков и готовы к любым перепадам высоты.

— Это он просто боялся, что ты его отпустишь на все четыре стороны, когда сам сюда пойдешь. Тогда ему поневоле пришлось бы бежать, а потом снова воевать, пока не поймают, — шутливо откомментировал старший лейтенант. — А он воевать уже устал, и геморрой не позволяет. Или, что для него еще хуже, боялся, что ты его сюда потащишь. С геморроем ему бегать, ползать и лазить не сладко.

Старший сержант пожал плечами и первым вышел из пещеры на свежий воздух. За ним вышел и Шахамурзиев и тоже задышал полной грудью. Командир взвода со своим заместителем целую минуту наполняли легкие чистым воздухом. Солдатам на маленькой площадке за щелью выхода просто не было места, и они остались в проходе, но свежий воздух и туда, наверное, проникал. С правой стороны ущелья из темноты снова раздались автоматные очереди. На бой это не походило, стрельба была беспорядочной и не ожесточенной, но она подсказала старшему лейтенанту, что пора уже и делом заняться. Багдасар Давлетбаевич вытащил трубку и нашел в списке входящих звонков номер «крапового» майора Миши. Миша, сначала сильно обрадовавшись «объявлению старлея», высказал потом старшему лейтенанту что-то непонятное по поводу того, что бандитов трогать ему запретили, и как можно скорее переадресовал его в оперативный штаб Антитеррористического комитета к генералу, который командовал операцией. Номер генерала Шахамурзиев знал, поскольку этот генерал уже сам звонил ему, знал и то, что генералы очень не любят ждать звонков от младших офицеров, и сразу позвонил.