Сергей Самаров - Схрон под лавиной

Генеральский юмор ни у кого даже улыбки не вызвал. Все с напряжением наблюдали за командиром взвода — особенно его солдаты.

— Куда он пропал? — спросил Ломоносов, которому даже с высоты его роста Шаха видно не было.

— На тропе отдыхает, товарищ майор, — объяснил снайпер младший сержант Широков. — Там тропа проходит к выходу из пещеры. Командир на тропу и полез…

Наконец старший лейтенант встал в полный рост. Без бронежилета и «разгрузки», да еще издали, он выглядел худеньким пареньком.

— Ну, натуральный человек-паук… — оценил работу Шаха генерал-лейтенант. — Обязательно нужно будет это в рапорте отметить…

Багдасар Давлетбаевич отдыхал недолго. Он хорошо знал, что лежа не отдохнешь и не приведешь дыхание в порядок, для этого двигаться надо. Он встал и пошел, на ходу широко разводя руки вверх и в стороны и медленно, на глубоком выдохе, опуская их. Шахамурзиеву было абсолютно все равно, что подумают внизу любопытные наблюдатели, он делал то, что привык делать и что считал необходимым, какими бы странными его движения ни показались наблюдателям.

Тропа повышалась не круто, и это дыхание не сбивало. Старший лейтенант добрался до щели, заглянул в нее, подсветил фонариком и только после этого шагнул вперед. Визгов больше слышно не было.

В начале галереи, когда свет еще снаружи проникал, идти было не сложно. Рядом с выходом вообще пол был очищен от камней, даже оступиться негде. Потом последовала длинная и узкая яма. Посветив в нее и осмотрев место, куда следовало прыгать, Шахамурзиев спрыгнул, прошел яму до конца и легко выбрался из нее. Дальше шла череда крупных камней, видимо, свалившихся с потолка во время обвала. Здесь приходилось каждый камень ощупывать фонариком, прежде чем поставить на него ногу.

Камни казались незнакомыми, хотя Шахамурзиев уже дважды бывал здесь. И стены, и пол — все казалось чужим. Это сказывались последствия взрыва, взрывная аэрозольная смесь, видимо, из ущелья сразу затекла в пещеру и здесь тоже взорвалась. Взрыв был, наверное, очень сильным, если на таком большом расстоянии от этой галереи старшего лейтенанта Шаха выбросило из лаза взрывной волной. Хорошо еще, что пламя до лаза не дошло, а то пришлось бы несколько месяцев только стоять и лежать на животе, не имея возможности сесть или лечь на спину.

Впереди оказалась очередная прямоугольная яма. Старший лейтенант шагнул к ней, посветил вниз и тут же отпрянул — из ямы прямо в лицо командиру взвода раздался тот самый визг со стоном. Но самообладания Шахамурзиев не потерял, он снова шагнул вперед, наклонился и увидел стоящего на четвереньках собственной персоной Далгата Аристотелевича Гаримханова. Но узнал его старший лейтенант вовсе не по лицу, а только по фигуре и по одежде. Эмир носил костюм с камуфлированной расцветкой, применяемой в американской армии. В отличие от российского костюма в этом было больше желто-песочного цвета. А лицо… А лица у Гаримханова не было, вместо него была кровавая маска и абсолютно белые глаза. Лицо эмира просто сгорело, хотя до тела огонь не добрался.

— Ты как сюда попал, шакал? — спросил старший лейтенант.

В ответ послышалось какое-то странное мычание, похожее на попытку сказать «Кто это?», но произнесено это было так невнятно, что понять было невозможно. Гаримханов даже позу не сменил, как стоял на четвереньках в позе готового к прыжку хищника, так и остался стоять.

— Я — командир взвода спецназа ГРК старший лейтенант Шах, — крикнул Шахамурзиев. — Как тебя угораздило лица и зрения лишиться, урод? Бежал ты, помню, по галерее с фонариком. Я за тобой следил, думал, увидит шакал яму, не провалится. А ты и в яму провалился, и лица лишился. Выбраться, что ли пытался, когда солнцепек пришел?

Эмир зарычал, а потом завизжал. Старший лейтенант понял, что эмир при падении, наверное, сильно ударился головой и, потеряв сознание, пролежал там достаточно долго. За это время сам Шах вместе с техническим специалистом МЧС Вячеславом Викторовичем успели добраться до противоположного выхода. А потом эмир пытался выбраться, но это человеку, не имеющему специальных навыков, оказалось сложно. Выбирался эмир из ямы, видимо, с открытым ртом, и влетевшее в щель пламя ему не только лицо и глаза спалило, но и язык поджарило. Поэтому он не может внятно говорить.

— Цепляйся, вытащу… Руку, говорю, держи… — снова крикнул Шах.

Эмир протянутую руку не видел, но голос услышал и стал лихорадочно шарить по воздуху своей левой рукой. Старший лейтенант поймал кисть эмира, потянул на себя, стремясь вытащить из ямы, и это заставило его отвести луч фонарика в сторону. И потому он не увидел, как поднялась из-за спины вторая рука Гаримханова, и в командира взвода спецназа ГРУ метнулся короткий пучок красного цвета. Эмир выстрелил из пистолета прямо в грудь старшему лейтенанту.

Рука Шахамурзиева сразу разжалась, и эмир снова свалился в яму. Он яростно и торжествующе завизжал, и визжал так долго, пока не устал…

Услышав в галерее выстрел, старший сержант Чухонцев побежал еще быстрее, хотя темп бега был и без того высоким. Он, естественно, мог отличить пистолетный выстрел от выстрела из автомата и сразу определил, что стреляли из пистолета. Мигом вспомнилось, как технический специалист МЧС Вячеслав Викторович жаловался, что эмир украл у него пистолет, и Слава встревожился, тем более что после пистолетного выстрела не прозвучало встречной короткой автоматной очереди.

Солдаты бежали, подсвечивая путь себе фонариками, и даже дикий визг, прозвучавший неподалеку, не заставил их остановиться. А потом в луч фонарика попала яма, и в яме человек в одежде эмира Гаримханова, но не с его лицом. То есть вообще без лица и без глаз. И человек этот поднимал пистолет.

Очередь прозвучала раньше, чем пистолет успел подняться, и две пули попали в то самое обезображенное пламенем лицо. Гаримханов рухнул на спину, а в свет фонариков уже попал старший лейтенант Шахамурзиев. Он дышал тяжело, со свистом. Кровавая пена выходила одновременно и из раны на груди, и изо рта.

Солдаты даже без команды знали, что следует делать. Сразу были сняты два бушлата, на которые уложили командира взвода, и их понесли, держа за рукава и за нижние углы. Получились мягкие носилки. Уже на площадке перед входом в пещеру Шахамурзиева осторожно опустили на землю, бушлаты связали между собой и обвязали вокруг командира веревками. В последний момент старший сержант Чухонцев хватился, вытащил из кармана старшего лейтенанта трубку и, не зная, кому следует звонить, чтобы попросить прислать на перевал санитарный вертолет, вызвал один из последних номеров.

— Как дела, Шах? — спросил грубый колоритный голос майора Ломоносова.