Александр Бушков - Голая королева. Белая гвардия-3

— Ах вот как... — кивнула она без всякого удивления. — Ну что ж, бывает... Если прикинуть во времени... К красным перебежал ваш дедушка?

— У гадали, — сказал Мазур. — Правда, я бы предпочел другое слово, «перешел». К красным, знаете ли, и Рюриковичи переходили, и Гедеминовичи...

— Я знаю, — преспокойно кивнула она. — Отец рассказывал, дедушке пару раз пришлось вешать таких вот изменников, перебежавших к красным...

— Так как насчет того, чтобы помериться генеалогиями?

— Обойдемся без этого, — сказала Таня. — Пустые забавы. Совершенно неважно сейчас, чей род древнее... Мне другое интереснее.

— Что?

Она прищурилась с улыбочкой:

— Как гласит пословица, зачем добру пропадать? Пока оно еще в целости и сохранности? Ты знаешь, б ы д л о, в старые времена не только мужчины развлекались с крепостными девками. Иные женщины тоже баловались со смазливыми холопами, если подходили статью... — она преспокойно расстегнула блузку, под которой ничего не оказалось, сняла, повесила на спинку кресла и, как ни в чем не бывало, сидела в одних брючках, попыхивая сигаретой. Улыбнулась:

— Взять хотя бы мою прапрабабушку. Времена Екатерины Великой. Муж состарился, она была еще молода... И немало поразвлеклась со своими холопами. Она оставила подробные записки, я их читала. Лексикон тот еще, она многое называла своими именами...

— Должно быть, та еще была шлюха, — сказал Мазур.

— Вот уж нет, — кажется, ничуть не рассердившись, ответила Таня. — Шлюха — это та, что блудит с равными себе или нижестоящими, но свободными. А здесь хозяйка просто-напросто распоряжалась своим имуществом, как хотела, на что имела полное право. Вот и я тобой попользуюсь, быдло, как неодушевленным предметом. Тебе наверняка не понравится, но куда ж ты, скотина, денешься...

Она встала и неторопливо принялась снимать все остальное.

Оставшись обнаженной, медленно повернулась так, чтобы Мазур мог ее разглядеть со всех сторон. Спросила с легкой улыбочкой:

— Нравлюсь? Мазур промолчал.

— Я понимаю, кивнула Таня, — бросила взгляд в изножье постели. — Ну да, никакой реакции... Ничего, поправим дело... Ты бы меня, конечно, с превеликим удовольствием отодрал, оставайся мы равными, а сейчас ничего не шелохнется... Унизительно, а? И прекрасно, красная ты сволочь... Начнем, пожалуй?

Как ни старался Мазур, стиснув зубы, мысленно противостоять, после того, что она вытворила, природа взяла свое. И он оказался под обнаженной красоткой, которую пристукнул бы самолично, двигавшейся медленно, растягивая удовольствие, шептавшей ему на ухо то похабщину, то самые грязные оскорбления. Как любой другой нормальный мужик, он не ощущал ни малейшего удовольствия — но и униженным себя старался не чувствовать: все-таки женщина, далеко не так позорно, как если бы пришлось мужику задницу подставить... Переживем, сколько бы там ни осталось этой жизни....

— Ну что ты лежишь, как бревно, т о в а р и щ? — задыхающимся шепотом прошептала ему на ухо давно ускорившая темп Таня. — Пошевелился бы, принял участие... Ведь последний раз в жизни трахаешься, подлюга комиссарская... Ну ладно, бревно так бревно...

Когда все кончилось, она выкурила сигарету, сидя на стуле по-прежнему голой. Какое-то время разглядывала его прищурясь, с серьезным лицом, потом быстро оделась, причесалась, и через минуту выглядела совершенно невинно, разве что щеки раскраснелись. Подошла и распахнула дверь:

— Флорисьен, можете работать...

Красавчик, поигрывая ножницами, подошел к постели:

— Последний раз спрашиваю, мон колонель: мы договоримся по-хорошему, или нет?

Оба окна словно взорвались, далеко брызнув осколками стекла, и с нешуточным проворством влетели такие марсианские фигуры: тяжелые бронежилеты, шлемы с опущенными забралами, накладки на колени и локти, короткие автоматы наизготовку. С грохотом, подняв облачко пыли, рухнула дверь, и по ней затопотали такие же, размыкаясь на обе стороны, целясь, крича что-то на местном языке. Их оказалось не менее дюжины, проворно рассредоточившихся по периметру комнаты. Первым поднял руки Флорисьен, следом — Таня. К ним кинулись с двух сторон, сковали наручниками руки за спиной, по паре «марсиан», так и остались стоять, придерживая обоих за плечи.

А следом неторопливо вошел полковник Мтанга, живой и здоровый, отсюда видно, в прекрасном расположении духа, с папироской в уголке рта. Оглядел комнату, улыбнулся Мазуру:

— Вот так и живем, полковник: шумно и весело...

Коротко отдал непонятный приказ — и к Мазуру кинулись сразу четверо, принялись осторожненько резать веревки десантными ножами французского образца. Мтанга сказал Мазуру, подойдя к постели:

— Девятый раз... Я же говорил, что везучий... Очередной короткий приказ — и Мазуру притащили на постель его одежду с кобурой. Он принялся одеваться в темпе. Мтанга тем временем подошел к пленным, улыбаясь где-то же благодушно, вот только в глаза ему лучше бы этой парочке не смотреть... Прикурил папироску, выдохнул дым в лицо Флорисьену:

— Всерьез рассчитывал меня переиграть, обезьяний выкидыш? Молод еще... — и широко улыбнулся: — А то ты неплохо придумал, с бананом, на тебе и испробую, ели станешь запираться...

Флорисьен стоял с серым лицом — о белом в такой ситуации сказали бы «бледен, как смерть». Именно такой, бледной как смерть, стала очаровательная княжеская дочка.

— Никаких чудес, — сказал Мтанга. — Всего-навсего житейский опыт Ты, шустрик, на определенном этапе вызвал подозрения у доктора Кумене, повидавшего и не таких хитрецов, тебя взяли в разработку, слушали твой разговор с сержантом, когда ты ему дал инструкции и выдал револьвер с глушителем... Ну да, умно, у любого пистолета может перекосить патрон, так что револьвер для данной ситуации надежнее... — он оглянулся на Маузура. — Я вам потом покажу запись, полковник, у меня в кабинете давно стоит камера, направленная на мой стол. Люблю хорошую шутку, знаете ли. Мы не стали брать господина сержанта, нашли момент заменить патроны в револьвере на совершенно бесполезные и чуть подпилить боек для полной надежности. А потом я дал ему возможность упереть мне дуло в висок пощелкать курком. Какое у него было лицо, когда он окончательно в ъ е х а л, что проиграл... Ну, вы увидите, — он повернулся к Татьяне и похлопал ее по щеке. — А уж как я рад видеть в а с, мадемуазель, как интересно мы пообщаемся...

Уже полностью одевшись и прикрепив кобуру, Мазур закурил, сидя на постели. Пальцы самую чуточку дрожали — ну и наплевать. Что ж, чудес не бывает — но коварные и умные начальники тайной полиции встречаются сплошь и рядом, а это порой лучше всяких чудес...

Короткий приказ Мтанги — и парочку в наручниках вывели, а следом улетучились спецназовцы, так что они остались вдвоем.