Александр Бушков - Голая королева. Белая гвардия-3

Народу собралось с сотенку, никак не больше, ни единого иностранца, если не считать Мазура, только свои, местные, тутошние. Самые что ни на есть сливки общества, из военных главным образом генералы, немногочисленные полковники (в том числе бравый комбат парашютистов) сюда попали лишь благодаря занимаемым постам… ага, вот он, везунчик…

Неподалеку, чинно беседуя с каким-то осанистым фрачником, прошел бывший капитан, а ныне полковник Зулеле. Вот уж кому свезло, так свезло… Военные в любой стране согласятся, что в конце двадцатого века прыгнуть из капитанов в полковники — случай исключительный, из ряда вон выходящий. Как ни напрягал Мазур память, смог припомнить лишь Юрия Гагарина, волею Хрущева вмиг ставшего из старлеев майором. Больше примеров вроде бы не имелось. Даже африканские и латиноамериканские диктаторы, без малейших моральных препятствий производившие сами себя из полковников, а то и сержантов, а то и вовсе штатских в генералиссимусы и фельдмаршалы, всех прочих старались не повышать в чинах и званиях резко — чтобы не зазнались и не возомнили о себе слишком много. Правда, от новоиспеченного полковника не следовало ждать ни того, ни другого. Феерическую карьеру он сделал, палец о палец не ударив из-за всему белу свету известной феноменальной глупости.

Так уж карта легла. Большие господа из Королевского Совета мягко присоветовали Натали. По их словам, вольно было покойному президенту держать в личных адъютантах капитана — но коли уж Натали желает сохранить в прежнем качестве именно Зулеле, лейб-адъютант королевы просто обязан быть как минимум полковником, иначе как-то несолидно будет выглядеть для приличной монархии.

Натали, собственно, на такие мелочи было наплевать — и Зулеле вмиг получил полковничьи эполеты вкупе с аксельбантом гораздо пышнее прежнего. Ну и ладушки. Зато верен, как собака и исполнителен, как робот, именно такой тут и нужен…

Посмотрел в ту сторону, где бравый комбат (как и многие, отмеченный второй степенью Звезды Свободы), откровенно, пусть и крайне вежливо флиртовал с красивой белой брюнеткой, судя по обилию драгоценностей, супружницы или дочери кого-то из верхних. Усмехнулся мысленно. Комбат пока что не знал, что его ждут новые перемены: в скором времени батальон должен развернуться в полноценный полк да к тому же обрести сильный разведотдел. Задумка Натали, вполне одобренная Мазуром, — она получала не только еще один верный ей полк, но и новую спецслужбу, подчиненную, как весь полк, ей лично, как СМЕРШ когда-то подчинялся лично товарищу Сталину. Мазур лишь внес кое-какие уточнения, посоветовав назначить начальником разведотдела не кого иного, как старшего лейтенанта Бернадотта, без всякого шума повысив его до капитана. Во-первых, работник он неплохой, во-вторых, предан будет исключительно королеве, в-третьих, что немаловажно, учитывая клубки местных интриг — в полку, еще не начавшем формироваться, Бернадотт не встретит врагов-завистников, как обстояло бы в жандармерии, прыгни он с маху слишком высоко…

Ага, вот и виновница торжества… Новехонькая, прямо-таки с иголочки, королева. Натали щеголяла в великолепном парижском платье с пышными юбками до пола, через плечо надета красная, расшитая золотом лента, скрепленная на бедре орденской звездой — а на груди сияла полагавшийся к ленте и звезде крест: Большой крест Почетного легиона, ага, высшая степень из пяти. И у высшей степени лента большей частью простая красная — но порой, когда награждают особо важную персону (к которым явно причислили и молодую королеву), ленту расшивают золотом. Подобно тому, как в царской России иные персоны получали не просто ордена высокой степени, а еще и с бриллиантами. Высшая степень из пяти (правда, и у Мазура на груди не пятая степень, а третья, вдобавок сверкает золотом, разноцветной эмалью и бриллиантиками).

Мазур давно отметил: едва она надела корону, в девушке появилось что-то новое, незнакомое. И двигалась гораздо степеннее, плавнее, и в осанке прибавилось этакой горделивой величавости, смело можно и так это назвать. Причем она не капельки не переигрывала, не задирала нос, не чванилась — но выглядела настоящей королевой. Что ж, любая женщина, будь она законченной дурой — актриса от рождения, а Натали весьма неглупа…

Его орлов в зале не было, ни одного, исключительно черные агенты, отобранные за вальяжный вид и хорошо замаскированные под гостей из бомонда. Еще один мягкий, но отдававший железной непреклонностью совет Королевского Совета, данный Натали вчера вечером в присутствии Мазура. Боже упаси, никто не собирался отстранять его от командования личной охраной королевы — сам он может невозбранно светиться возле Натали, но на публике возле нее не должно быть ни единого белого охранника. Его люди могут нести службу, как прежде, — но у апартаментов королевы, никак не на публике, по крайней мере, не в столице. Большая политика, мон женераль… Белые охранники запросто могут быть приняты непосвященными за вульгарных белых наемников — однако то, что сходило при республике, для монархии опять-таки выглядит чуточку несолидно. Вы только поймите нас правильно, ваше величество, и вы, мон женераль — к вам лично никто не питает ни малейшей неприязни, наоборот, все ценят вашу отличную службу, но таков уж нынче политес… Поскольку Натали совету подчинилась (хотя ночью, оставшись с Мазуром наедине, прокомментировала его крайне матерно), Мазуру тем более не стоило задираться. Он и не стал…

Что такое?! Сначала показалось, будто мерещится — но какие тут, к черту, галлюцинации, откуда им взяться…

В зале, как ни в чем не бывало, объявились князь Акинфиев с очаровательной дочуркой; папенька в безукоризненном смокинге, доченька в вечернем платье, правда, с длинными рукавами, и спина закрыта — ну конечно, сохранились еще «следы пыток». Мало того, оба при Звезде Свободы второй степени! Что же творится?! Мазур стоял, форменным образом ошарашенный, — а парочка как ни в чем не бывало привычно лавировала среди сановитых гостей, кланяясь многочисленным знакомым…

И Мазур вдруг сообразил, что они направляются прямиком к нему — но остался спокойно стоять на месте, что он мог еще сделать? Князь улыбнулся ему словно бы дружески, непринужденно, светло — и точно так же улыбалась Таня, как будто и не было ни той комнатушки, где он лежал, привязанный к постели, ни матраца в грязной подвальной комнатке. Сволочь высокого полета — даже в глазах ни тени недоброжелательности, не говоря уж о враждебности, а ведь писал классик детективного жанра, что разведчика, даже опытного, выдают сплошь и рядом именно глаза. И верить классику следует безоговорочно, поскольку он, о чем мало кому известно, работал за пределами родины не просто дипломатом — как со многими дипломатами случается, было еще и двойное дно, гораздо более потаенные занятия, причем ни разу не провалился, ни разу не объявлялся персоной нон грата, не высылался из страны пребывания…