Николай Калифулов - Марионетка

Северов отреагировал:

— Если откровенно, его и уговаривать не пришлось. Он же русский человек, и жизнь на чужбине, хоть там и комфортно, для него просто невыносима. Он скучает по Родине, а это никакими красотами и деньгами не купишь. Эта категория ценности находится в другой плоскости.

— Верно, Андрей! У меня была масса возможностей побывать за рубежом, но мне и в России хорошо. Если ехать отдыхать, у нас своих красот предостаточно.

— Верно, Петрович, особенно таких мест для отдыха много в Екатеринославе, где ты многие годы находился у власти.

— Ты очень метко подметил. Был у меня там пруд, а какая там рыба водилась — просто объедение. Вот это настоящий отдых с удочкой у пруда.

Северов задумчиво произнес:

— Ну, Бог с ним, с этим отдыхом. Коль речь зашла о Екатеринославе, хочу у тебя поинтересоваться, Петрович: остался у тебя кто-нибудь там в ментовке, способный реально помочь в одном мутном деле?

— В каком деле?

— Меня просили вытащить одного человека из следственного изолятора.

— Да, есть человек, который мне обязан своей карьерой.

— Могу я к нему обратиться напрямую?

— Для тебя в этом нет никаких препятствий, запоминай: начальник РУБОП майор Андреев.

— Так я его знаю. Он принципиальный мент. Вряд ли мне удастся с ним найти компромисс.

«Никодим» что-то написал на бумаге и передал ее Северову.

— Возьми и передай ему весточку от меня. Он обязательно тебе поможет.

— Если откровенно, я не верю.

— Не сомневайся, «Калифорниец». Это они по молодости «копытом землю роют», а когда с годами шишек набьют, вот тогда они созревают. Все их морально-нравственные принципы куда-то выветриваются. Остается в жизни семья и карьера. И здесь им приходится выбирать: идти по-прежнему прямо, через заборы, по чужим огородам или входить в калитку и спросить разрешения. Вот они и входят ко мне в калитку, уже готовые к употреблению. Тогда я включаю им зеленый свет светофора. В этом случае они становятся моими должниками. Такова она, настоящая действительность!

— Выходит, Андреев — ваш должник?

— Разумеется. Он обязан мне своим благополучием.

— С каждым разом не перестаю вам удивляться.

— Все удивления еще впереди, друг мой «Калифорниец».

Когда Северов уехал, «Никодим» остался один. Его мысли перенеслись в воспоминания годичной давности. Он вспомнил, как накануне известных событий к нему вошел с поникшей головой Соболев.

— Что-нибудь случилось, Василий Иванович?

— Константин Петрович, не знаю, с чего и начать. Плохое известие я принес для тебя.

— Я в жизни плохого повидал столько, что меня ничем не удивить. Давай говори, слушаю тебя.

— От наших заокеанских друзей я получил приказ ликвидировать тебя. Они поняли, что ты водишь их за нос, и решили от тебя избавиться.

— Это что, такая у тебя шутка?

— Я вполне серьезно.

— Какой же способ они избрали?

— Вот сам посмотри.

Соболев поставил на стол пузырек с жидкостью.

— Что это?

— Это средство воздействует на иммунную систему, и после употребления через два-три месяца человек умирает от крупозного воспаления легких.

— Как это жестоко с их стороны!

— Такую жизнь мы сами себе выбрали, — заметил Соболев.

— Надо искать выход из этой непростой ситуации, — заявил Одинцов, с подозрением разглядывая собеседника.

— У меня есть простое предложение — все оставить на своих местах. Вряд ли они к тебе подберутся настолько близко, что ты не заметишь, — отреагировал Соболев.

— Они подберутся, я знаю, — задумчиво произнес он.

Одинцов встал и стал прохаживаться по комнате, как маятник. Он упорно о чем-то размышлял. Наконец Одинцов принял решение. Он произнес:

— Рисковать я не намерен.

— Ты что-нибудь придумал?

— Да! У меня есть идея!

— Какая идея? — спросил Соболев.

— Я хочу выйти из игры, — заключил Одинцов.

Теперь, когда прошел год, Одинцов анализировал:

— Правильно ли я поступил, что ушел из большой политики? Я думаю, что правильно! Если Соболев станет премьером, там и до самой вершины рукой подать. Вот тогда я восстану из тени и займу свое законное место на Олимпе.

Их очередная встреча состоялась вновь на прежнем месте. Он внимательно слушал генерала Орлова:

— Нами на днях получена шифровка от «Апостола». Ему удалось установить, что секретный сотрудник ЦРУ, под псевдонимом «Хамелеон», сейчас активно работает в структурах власти.

— Есть какая-нибудь зацепка? — задал вопрос «Овод».

— Нами очерчен круг подозреваемых лиц. В него вошли хорошо известные тебе люди.

Генерал передал ему список и продолжил:

— Твоя основная задача — выявить «Хамелеона».

«Овод» прочитал список.

— Это практически невозможно, у них безупречная репутация, — отреагировал он.

— Я понимаю тебя, «Овод». Скажу честно, наш секретный сотрудник уже работает в окружении этих людей. Вы будете работать без расшифровки друг перед другом. Каждый из вас работает по индивидуальному плану. Нам важен результат.

— Результат будет, я в этом уверен, — отреагировал «Овод».

Северов приехал в Екатеринослав и встретился с Андреевым. Вид у Андреева был подчеркнуто суровый. Сидя за столом в своем служебном кабинете, он разглядывал депутатское удостоверение. Он надменно посмотрел на Северова и с вызывающей издевкой произнес:

— Да, Андрей Кириллович, вижу, вы лицо неприкосновенное, депутат Государственной Думы.

Северов усмехнулся:

— Это вас смущает?

— Скорее удивляет. Но это мне еще ни о чем не говорит. Я-то знаю вашу истинную сущность. Вы обыкновенный бандит.

— Легче на поворотах, товарищ майор.

— Какой я тебе товарищ? Тамбовский волк тебе товарищ. Я тебе уже говорил и еще раз повторю: для тебя я гражданин начальник.

Северов усмехнулся, покачал головой и внимательно посмотрел в глаза своему собеседнику.

— Значит, так, майор. Ты мне здесь слишком не зарывайся. А то я быстро объясню твои права и отправлю тебя, гражданин начальник, туда, где «Макар телят не пас», то есть в тундру на Соловки. Я недавно оттуда приехал и знаю, как там тяжело работать киркой и лопатой.

Андреев от изумления вытаращил глаза, у него перехватило дыхание от такого наглого к нему обращения. Северов угрюмо смотрел на него, добивая собеседника новым высказыванием:

— Ты что, сучонок, вылупил на меня свои «зенки»? У тебя против меня нет никаких шансов, потому что ты сам обгадил свой хвост.

Андреев побледнел и смотрел на наглого собеседника с нескрываемым чувством злобы. Северов вынул из кармана записку и бросил ему на стол:

— Держи, продажный мент, читай!

— Что это?

— Я думаю, грамоте тебя учили. Прочитай, узнаешь.