Андрей Бадин - Два часа до катастрофы

— Свои, свои!

Когда движение искореженного внедорожника завершилось, Сергей подошел к нему, выволок на улицу парней, приставил автомат к голове одного из них и гаркнул:

— Вы кто?

— Не стреляй, мы из контрразведки, следили за вами от МУРа. Вот корки. — Он передал красные книжки. Ник открыл их и прочитал имена и фамилии неудачливых топтал.

— Зачем следили? — грозно спросил подошедший Фэд.

— Приказали.

— Вы были на асфальтовой «десятке»?

— Вторая группа.

— Кто еще есть?

— Никого. Они вас потеряли, и поэтому мы вернулись на исходную точку — к МУРу, в надежде, что вы привезете полковника Семенова. Так и случилось, но когда произошел теракт, мы решили вам помочь, но все время за вами не поспевали.

— Козлы вы! — выпалил Ник и кинул парням документы. — Мы подумали, что вы вторая машина террористов, и решили взять заложников из нее. Из-за вас мы того мудака упустили. Он четверых уложил.

— Видели, — оправдывались парни.

— Сейчас мы вас отпустим, но передайте вашему тупоголовому начальству: если еще раз кто-то из ваших будет нам в жопу дышать — уроем. Всех уроем, ясно?

— Ясно, — закивали контрразведчики.

Ник и Фэд быстрым шагом прошли к «Навигатору», залезли в него и мигом умчались с места нелепой разборки.

— Ну что, попробуем догнать того урода на такси? — спросил Фэд.

— Можем попробовать, но я думаю, зря потратим время. Он ушел с концами.

— Жаль.

— Чекисты, кретины, помешали.

Некоторое время Сергей не мог взять себя в руки, злился, ругался, как последний амбал в порту, но наконец успокоился и привел разум и чувства в так называемое «освобожденное» состояние. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул, расслабился и констатировал:

— Семенова мы спасли, а тех девочек и таксиста нет. Это плохо.

— Эти ублюдки людей не жалеют, ни своих, ни чужих, — грустно подтвердил Фэд.

Через пятнадцать минут парни примчались в лесной массив парка «Сокольники», заехали на глухую аллею и остановились. Вышли и осмотрели джип.

— Видимых повреждений нет, — констатировал Фэд. — Заляпан кровью, краска кое-где почернела от пороховой гари, чуть передний и задний бампера повело, а ходовая в норме.

— Как броня? — спросил Ник.

— В ажуре, что ей сделается. Мост, я думаю, тоже целехонек, хотя… надо будет проверить на яме — может, от ударов деформировался.

— Отделались без потерь, — усмехнулся Ник, достал трубку сотового телефона и набрал номер Петровича.

Как только полковник Семенов вбежал в свой рабочий кабинет, то сразу уселся в старинное кожаное, видавшее виды кресло и постарался успокоиться. Его трясло от избытка в крови адреналина, а в ушах все еще стоял сильнейший звон. Полковник чувствовал, что не может прийти в себя, поэтому вскочил, достал из шкафа недопитую бутылку хорошего французского коньяка и залпом прикончил ее. Влил в себя двести пятьдесят граммов и даже не поморщился. Закусывать не стал, а только выдохнул, кинул посудину в пластиковое ведро для бумаг и снова уселся в кресло.

Через минуту алкоголь проник в кровь, расслабил мышцы, расширил сосуды и долгожданной тепловой волной покатился по всему телу. Петрович глубоко вдохнул, сладко выдохнул и развалился в кресле. Но, несмотря на прихлынувшее расслабление, легче ему не стало. Ему было очень страшно, как бывает страшно маленьким детям в темной комнате, но в данном случае этот необъяснимый страх сковал разум и волю взрослого опытного человека, полковника уголовного розыска.

Петрович сидел и не мог понять, что с ним происходит. Он боялся подняться, подойти к двери и открыть ее, несмотря на сильный стук. Кто-то настойчиво рвался с той стороны, но полковник сидел не шелохнувшись и чего-то ждал.

И вот пугающе зазвонил телефон, но Семенов и его не взял. Он сидел и тупо смотрел на аппараты на столе, на содрогающуюся от ударов дверь кабинета и на колышущиеся на ветру ветки дерева за окном. Он не мог встать, потому что боялся, что произойдет что-то ужасное, и поэтому сидел и сидел.

Наконец дверь открылась, и на пороге появился генерал Берестов с двумя замами и подчиненным Семенова Ильей Роговым. Они слышали взрыв у проходной, видели, как полковник словно ошпаренный пробежал по двору до входа в здание. Он не отвечал на звонки и призывы открыть дверь, и друзья подумали, что с ним плохо. Поэтому Берестов приказал принести с вахты второй ключ и отпереть дверь.

— Петя, ты ранен, контужен? — Генерал приблизился к полковнику, обнял за плечи и внимательно посмотрел в лицо. Следом за начальником вошел врач и первым делом стал щупать у Петровича пульс. Осмотрев его, он наконец сказал, что видимых повреждений нет, но могут быть травмы внутренних органов.

— Со мной все нормально, — глухо произнес полковник, и все сразу учуяли сильный аромат выпитого коньяка.

— А, — улыбнулся Берестов, — «успокоительное» принял?

— Трясло, — оправдался Петрович.

— Понимаю, адреналин, — генерал уселся на стул, закинул ногу на ногу и уставился на друга. — Как ты?

— Нормально, только звон в ушах. Еле слышу.

— Вам надо в больницу на обследование, — сказал врач.

— Не надо, я в норме, а звон пройдет.

Врач достал маленький фонарик и посветил в глаза Семенову. Определил, в норме ли у того аккомодация, и успокоился.

— Ну, не хотите, как хотите, но я бы вам посоветовал…

— Ладно, Михалыч, — махнул генерал, и врач удалился.

Семенов проводил его взглядом, потом встал, достал из шкафа бутылку воды, отвинтил пробку, поднес горлышко к губам и сделал несколько жадных глотков.

— Сушняк замучил, не рано ли? — спросил Берестов, и его заместитель, полковник Самойлов, кивнул в знак согласия.

— Что у вас произошло? — Петрович обратился к Рогову.

— Я вам сообщил: террористка умерла. Ее увезли на вскрытие. Рапорт на столе. — Илья показал на красную папку.

— Материалы вскрытия готовы?

— Времени мало прошло, — ответил за Рогова Берестов. — Она скончалась час назад.

— Да, события навалились на нас каким-то смертоносным валом. — Семенов сел в кресло. — Что на месте взрыва?

— Улицу перекрыли, работают эксперты, — ответил Рогов.

— Сделали копии записей с камер видеонаблюдения?

— Сделали, — кивнул Берестов. — Тебе помогли твои друзья?

— Да.

— Они были в джипе?

— Да. Они меня привезли, но высадили далековато, и я пошел пешком. И чуть было не дошел. Кстати, за нами следили от самой проходной, — вспомнил Петрович. — Мы поехали к Пономареву, и нам в хвост пристроилась серая «десятка». Мы оторвались от нее, но, видимо, они вернулись…

— Да, неприятные события, — посетовал Берестов. — Смертница взрывает себя у проходной уголовного розыска…

Вдруг зазвонил телефон, полковник взял трубку, поднес к уху, но попросили генерала, и он передал ее Николаю Николаевичу. Тот взял ее, внимательно выслушал сообщение, а потом сказал: