Тамара Крюкова - Маг на два часа

Небо будто прохудилось. Целую неделю не переставая шёл дождь. По обочинам дороги разлились широченные лужи. Мрачные, набухшие влагой тучи висели так низко, что почти касались лиловыми боками крыш домов. Капли с разгона шлёпали по лужам, вздувая пузыри. Казалось, дождь никогда не кончится.

Во дворе в такую мокроту делать нечего. Митя сидел на подоконнике и от безделья считал машины, которые изредка, шурша шинами, проносились по улице, сердито обдавая тротуары брызгами. Казалось, дождь смыл с города все краски. Через заплаканные оконные стёкла улица выглядела серой и унылой, и только яркие зонтики редких прохожих вносили в картину некоторое разнообразие. Мите вдруг придумалось, что это вовсе не зонты, а диковинные цветы дождензии, которые распускаются только в дождь, а в сухую погоду закрываются, точь-в-точь, как одуванчики перед ненастьем.

В конце концов Митя не заметил, как его мысли перенеслись в Фант-Азию.

«Хорошо бы там снова оказаться. Вот где наверняка в любую погоду весело», — размечтался он. Обычно Митя всегда находил себе занятие, но сейчас был тот самый редкий случай, когда ему стало скучно. И не удивительно: всякий затоскует, если приходится сидеть тихо, чтобы не мешать папе. У других ребят папы днём трудились на работе, а вечером дома отдыхали. Мите в этом не повезло. Папа у него был писателем. Он работал утром, днём, вечером, а иногда — даже ночью.

Митя слышал, как он ходит по кабинету из угла в угол. Это означало, что он думает. Наверное, писал папа гораздо быстрее, чем думал, потому что он часто ходил по комнате и размышлял, о чём бы ещё написать. Митя тоже попробовал стать писателем, но у него из этого ничего не получилось. В отличие от папы, ему в голову лезло так много разных мыслей, что как он ни старался, а записывать их не успевал.

«Скорей бы у папы был перерыв, тогда с ним можно хотя бы в шахматы поиграть», — подумал Митя.

И тут шаги в папином кабинете стихли, но вместо привычного стука клавиш клавиатуры компьютера Митя услышал, как папа рвёт бумагу. В надежде, что на сегодня работа закончена, Митя на цыпочках прошёл к кабинету, осторожно приоткрыл дверь и увидел, что папа комкает отпечатанные листы и бросает их в корзину для бумаг.

Почуяв неладное, с кухни пришла мама. Она отстранила Митю и бросилась к папе:

— Что ты делаешь?!

— То, что должен был сделать давно: выбрасываю всю эту чушь до последнего слова.

Папа разорвал несколько листов на мелкие клочки и подбросил их вверх. Бумажные хлопья грустно закружили в воздухе, медленно оседая на пол.

— Да объясни же наконец, что произошло? — остановила его мама и, обняв, отвела подальше от письменного стола.

Папа безвольно опустился в кресло и, подперев голову руками, печально произнёс:

— Ничего особенного. Просто сегодня я наконец прозрел. Я понял, что мой роман никуда не годится.

— А по-моему, книга получается неплохая. Просто ты устал. Отложи её ненадолго и всё увидишь в другом свете, — возразила мама.

— Бесполезно. Я тысячу раз её переделывал и переписывал. Герои — блёклые, бесцветные. Я не знаю, как заставить эту рукопись заиграть, — покачал головой папа.

Митя очень любил своего папу, но вынужден был признать, что в его словах была доля истины. Папины книжки были блёклыми, бесцветными, с мелкими буквами и совсем без картинок. Он очень хотел помочь папе, но не представлял, как рукопись может играть.

«Когда я стану художником, перво-наперво разрисую все папины романы. Пускай будут красочными, чтоб он так не расстраивался», — решил Митя, наблюдая за родителями через приоткрытую дверь.

И тут его осенило: если рукопись и может заиграть, то только в Игрландии! Митя хотел поделиться своим открытием, но тут же понял, что папа всё равно в это не поверит. Вот если бы Игрландия значилась на карте. Это стоило проверить.

Митя побежал в свою комнату, достал из книжного шкафа старенький географический атлас, который достался ему по наследству от папы, и стал листать. Государств было так много, что Митя почти отчаялся найти то, что ищет, как вдруг прочитал: Шотландия.

«Может быть, в карту закралась опечатка и на самом деле это Шутландия?» — засомневался Митя. Он возбуждённо водил пальцем по карте, пока не наткнулся на Ирландию. Сомнений не оставалось, в карту закрались грубые ошибки и никакая это не Ирландия, а самая настоящая Игрландия. Ошеломлённый этим открытием Митя побежал в папин кабинет.

Родители сидели рядышком на диване, и мама, обняв папу, терпеливо успокаивала его:

— Сегодня ты всё видишь в мрачных тонах. Это от переутомления. Нельзя же столько работать. Я знаю, что делать. Надо на время уехать.

— Точно! — подтвердил Митя. — Папа, тебе нужно побывать в Игрландии. Там все-все только и делают, что играют. И твоя рукопись тоже.

— Митя, ты неисправимый выдумщик!

Мама ласково взъерошила его волосы.

— Ничего не выдумщик. Честно-пречестно. Помнишь, я тебе про Шутландию рассказывал? Эти страны даже на карте есть, только тут опечатки. Я их исправил. — Митя с гордостью показал атлас, в котором значились Шутландия и Игрландия.

— К сожалению, туда не попасть, — грустно улыбнулся папа.

— А вот и попасть! — возразил Митя, доставая из шкафа коробку из-под маминых туфель, в которой хранил свои сокровища. Порывшись, он нашёл три копейки и протянул их папе.

— Это три копейки в переносном смысле, то есть их смысл в том, чтобы переносить всех желающих в волшебную страну, — пояснил Митя.

— С тех пор как деньги поменяли, у нас целый кошелёк лома, на который ничего нельзя купить, — усмехнулась мама.

На первый взгляд в старой, потёртой монетке не было ничего необычного. Не удивительно, что мама не понимала, что её вышедшие из употребления монеты не имеют ничего общего с Митиными тремя копейками.

— Нет, это волшебная монетка. Надо её подбросить и раскружиться, и тогда сами увидите, что увидите! Ну, пожалуйста, тут ведь как раз три копейки на нас троих, — убеждал Митя родителей и вдруг осёкся: — Ой, только не знаю, как мы попадём обратно.

— Значит, путешествие отменяется, — сказала мама.

— Пускай папа отправится туда один. Мне ничуточки не жалко.

Конечно, ему было жаль, что сам он больше не побывает в Фант-Азии и не встретится с магистром чароделия Авосей. Но ему очень хотелось помочь папе. Впрочем, папа не спешил воспользоваться его щедрым предложением. Он вложил монету назад в Митину ладонь и сказал:

— Думаю, что оставлю подобные путешествия для тебя.