Владимир Михановский - Вершины держат небо

– Мягко стелет, да жестко спать.

– Вот и я этого опасаюсь. У меня, знаешь, из головы не идет история со снайперской винтовкой…

– СВ-94?

– Ну да. Штука хорошая, кое в чем лучшие западные образцы переплюнула. Читаешь технические данные тульского завода-производителя – просто душа радуется: скажем, дальность прямого выстрела – 2,5 км. А мощность такая, что позволяет поразить не только живую мишень, но даже легкобронированные цели.

– И калибр подходящий.

– Весь букет в порядке, – произнес Матейченков. – И вот читаю данные временного пресс-центра объединенной группировки федеральных сил в Дагестане. У бандформирований, которые в августе вторглись в эту республику, было на вооружении более десятка таких снайперских винтовок, этих самых СВ-94.

– Они этими винтовками шороху у нас наделали – будь здоров.

– Да, я знаю. Вот только одно сообщение: выстрелом из указанной снайперской винтовки была сожжена наша самоходная зенитная установка прямым попаданием в топливный бак. Это произошло в Карамахинском районе.

– Я выезжал на это происшествие. От зенитки ничего не осталось.

– Вопрос: как это сверхсекретное оружие попало в лапы боевиков? – голос Матейченкова дрожал от гнева.

Он помолчал и добавил:

– Но самое страшное даже не это. У террористов, оказывается, более десятка этих чудо-винтовок, а у наших солдат… всего два образца. Есть о чем потолковать с начальником вооружений?

– Есть и похлеще факты, Иван Иванович.

– Выкладывай.

– Мне рассказал на ушко мой приятель, крупный военный снабженец. Есть в Дагестане один крупный предприниматель, тебе его фамилия ничего не скажет.

– И что?

– Он решил сделать широкий жест – уж не знаю, с какой целью, – и обратился к нашему командованию с таким предложением. Вижу, мол, как нуждаются российские войска, практически во всем. А винтовочка-то новая снайперская хороша. Я видел ее в действии. Очень, мол, жаль, что у российской армии всего два таких образца. Потому, говорит, можете заказать партию таких винтовок для ваших снайперов и спецназовцев МВД. А я, мол, эту партию оплачу…

– Ужас! – воскликнул Матейченков.

– Эдак скоро побираться пойдем.

– Между прочим, чеченцы угрожают развязать террор в российской глубинке, если мы не прекратим боевых действий.

Коренное отличие второй чеченской кампании состояло в том, что теперь общество повернулось лицом к своей армии.

Россия впервые увидела в лице армии своих защитников от террористов, готовых взорвать школу, больницу, подземный переход. Наконец, дом, в котором ты живешь.

Генералу Матейченкову иногда приходилось слышать из разных уст нападки на нашу армию. Особенно запомнилась группа артистов, приезжавшая для бойцов с концертами. Концерт прошел великолепно, певцов и рассказчиков встречали на-ура.

Вечером, в землянке, во время чая с Матейченковым разговорился заслуженный артист, который, несмотря на молодость, был знаменит на всю страну. Его отношение к армии никак нельзя было назвать сочувственным, он был настроен скорее отрицательно и не скрывал своих чувств.

– Иван Иванович, вы ведь умный человек, – обратился он к Матейченкову, раскрасневшись от выпитого коньяка. – Не можете ли мне, человеку сугубо штатскому, объяснить одну вещь.

– Попробую.

– Мы ведь великая держава, не так ли?

– Допустим.

– Ну, по крайней мере, считаемся таковой… Пускай хотя бы в смысле армии, – продолжал артист.

– Я слушаю.

– Так что ж мы за великая страна, если не можем справиться с какой-то жалкой кучкой террористов? Ведь это же курам на смех, ну согласитесь!.. Да если уж на то пошло, одна хорошо обученная и вооруженная дивизия должна была бы раздавить их, как ядовитую гадюку.

– Типичное заблуждение, господин артист.

– Докажите!

– Прежде всего, нам противостоит не жалкая кучка террористов.

– Ну, пусть несколько жалких кучек.

– И это неверно. Нам противостоят не разрозненные группы боевиков, а международная террористическая организация.

– Вы не преувеличиваете?

– Ничуть.

– Но почему международная?

– Прежде всего потому, что лагеря и базы чеченских боевиков имеются во многих странах мира.

– Ну, может быть, лечебные…

– Сугубо военные. Там боевики проходят учебу под руководством лучших военных инструкторов, обучаются современным методам ведения войны.

– Я этого не знал…

– Вы многого не знаете. Помимо всего прочего, боевики имеют также из-за границы постоянную финансовую подпитку.

– Ну, Иван Иванович. Это же несерьезно. Расценивайте это, в конце концов, как гуманитарную помощь чеченцам со стороны близких им мусульманских стран. Ведь и наша армия не остается без гуманитарной помощи, я сам читал об этом в газетах. Разве такие вещи способны повлиять на ход войны!?

Певец упивался всей обстановкой, чаем в прифронтовой землянке, разговором с добродушным Иваном Ивановичем – ну, наверняка он назвался условным именем, конспирация!

Артист принимал Матейченкова, который, как и все остальные, был в одежде десантника, без знаков отличия, за одного из командиров части, которая с таким энтузиазмом встретила концерт.

– Вы говорите – гуманитарная помощь чеченцам?

– Ну, конечно. Разве могут пару сот долларов, или ящик консервов, или, допустим, теплые носки – изменить ход сражения?

– Не знаю, как насчет носков и консервов, – пожал плечами Матейченков. – Знаете, как-то не задумывался над этим.

– А вы задумайтесь! Извините, не знаю вашего звания и должности, – воскликнул артист.

– Спасибо за совет.

– Нет, серьезно! Нельзя же на такую чепуху сваливать свои неудачи, – стоял на своем слегка захмелевший деятель искусств.

– Что ж, давайте разберемся хотя бы с одной стороной зарубежной помощи боевикам.

– Какую сторону вы имеете в виду?

– Финансовую.

– Двести баксов?

– Вот-вот.

– Ну, я сказал к примеру, – замялся артист. – сумма помощи, возможно, может быть и несколько другой. Но не может же она повлиять на ход войны!..

– А вы знаете, сколько долларов получили боевики из-за рубежа совсем недавно?

– Не представляю.

– Примерно.

– Ну, допустим, несколько тысяч.

Матейченков покачал головой.

– Ну, пусть сто тысяч!

Дальше его воображение не шло.

– Наша агентура занималась этим вопросом. Может, всех денег она и не отследила. Но и те, которые отслежены, составляют 50 миллионов долларов.

– Пятьдесят миллионов? – вытаращил глаза артист. Ему показалось, что его разыгрывают.

– Именно.

– Не может быть.

– У нас есть документы.

– Но это немыслимо!

– Тем не менее, это так.

– Да, с такими деньжищами можно немало наворотить… – произнес артист, несколько протрезвев. – Да что там наворотить – горы своротить. И купить, и прикупить, и подкупить…