Владимир Михановский - Вершины держат небо

– Я до этой самой войны служил в Кантемировской дивизии, – начал он свой рассказ по просьбе соседей.

– Сколько прослужил? – спросил Матейченков.

– Ровно два годочка, день в день. Ну, тут прослышал – записываются добровольцы в Чечню. Я и записался. С детства хотел в настоящей войне поучаствовать. Выяснить, как говорится, на что способен. Да и дружки мои лучшие сразу записались. Что же мне-то, в тылу отсиживаться? Место солдата – на фронте, так я рассудил. В тылу штаны просиживать – каждый мастак.

Ну, прибыли мы воинским эшелоном в Чечню. Осень стоит золотая, в садах яблок да прочих фруктов полно, солнышко яркое. Благодать! Даже не верится, что здесь война идет, кровь льется.

Нам вышло назначение в район Грозного, километров в пятнадцати от ихней столицы. А там уже шла линия фронта неподалеку. Ребята говорили – нас на самый опасный участок бросили.

– Вот и хорошо, – говорю.

– Чему, дурень, радуешься? – спрашивает приятель.

– Покажем себя, как следует. Всыплем боевикам как следует.

– Ишь, раздухарился!

– Всыплем, не сомневайся. На то мы и кантемировцы!

А сам уже готовлюсь к бою, дух возвеселился. Оружие приготовил, проверил, смазал тщательно – все чин-чинарем. Ну, не знаю, где там бой, где противник – это дело начальства. А пока нам вышел приказ – позицию огневую готовить.

Роем землю, окапываем орудия, окопы полного профиля готовим – все, как учили. Пушки расположили, начали таскать к ним из контейнеровоза боеприпасы. А снаряды у нас в ящиках – ребята знают – по 80 килограмм. Не так чтобы очень уж тяжелые, но и не пушинка.

Таскаем эти ящики, и все в спешке, все бегом. Офицеры подгоняют – каждая минутка дорога. Тут боевики начали нас обстреливать осколочными минами. Палят – спасу нет, но мы продолжаем свою работу. Вообще я войну понимаю как работу. Столько земли перелопатишь, столько тяжестей перетаскаешь, столько по горам полазаешь – на гражданке и не снилось!

…Тащу я очередной ящик, а он неудобный, зараза, – и чувствую, жук впился мне в руку. Прокусил чуть не насквозь. Откуда тут жук взялся? – мелькнула мысль. А это никакой не жук, а осколок мины чеченской. Рука сама собой разжалась, а ящик – мне на ногу как шлепнется, да еще острым углом!..

Ну, рана в руку оказалась пустяковая – даже кость не задета, только сухожилие осколок перехватил… А вот стопа превратилась в сплошную кашу…

Все посмотрели на его толсто забинтованную до колена ногу, похожую на бревно.

– Сгоряча ногу до лодыжки думали отхватить – Игоря Руслановича тогда не было на дежурстве, после суточного дежурства отдыхал, – продолжал солдат свой невеселый рассказ. – Насилу я отбился, сказал, лучше голову отрежьте. Ну, куда мне без ноги? Чем буду на гражданке на педали нажимать?.. А тут вышел Игорь Русланович, посмотрел меня и сказал: – Не дрейфь, солдат, ногу твою спасем!..

Крашенинников откликнулся:

– Спасем. Не сомневайся.

– Потом, правда, осложнения начались. Вроде гангрена. Но Игорь Русланович меня отстоял. Низкий поклон ему за это, – закончил солдат свое повествование.

– Будь моя воля, я бы всех этих боевиков велела перестрелять, – заявила пожилая врачиха в очках с бифокальными стеклами. – Еще в первую чеченскую войну насмотрелась на зверства, которые они творят. И все с ними цацкаются, переговоры проводят. Говорят, новый представитель президента в Чечню приехал…

– Есть такие слухи, – не сморгнув, подтвердил Куликовский.

– Может, хоть он наведет порядок.

– Будем надеяться.

– К нему-то, конечно, не пробиться, – продолжала врачиха. – но если бы можно, я бы просьбу свою ему лично передала.

– Может, я его увижу, – произнес Константин Борисович. – Письмо, что ли, хотите ему передать?

– Зачем письмо? Можно и в устной форме.

– Так что ему передать?

– Жаль, конечно, что во время бомбежек гибнут мирные люди, чеченцы. Нехорошо это. Неправильно.

– Как же быть? – спросил Матейченков.

Врачиха перевела на него взгляд:

– А очень просто! Всех мирных жителей вывезти, эшелонами.

– Как это Сталин сделал?

– Да нет, не в ссылку. Мирные чеченцы – хорошие люди, и к нам, русским, да и к другим национальностям, в принципе хорошо относятся… – От волнения очки у нее все время сползали на нос, и врачиха нервным жестом их поправляла. – Просто на время вывезти их куда-нибудь, например, в соседние республики, а боевиков, эту нечисть, уничтожить после этого. Выморить, как клопов. Разбомбить, чтобы и духу от них не осталось. Я, честно говоря, удивляюсь, почему этого не сделали еще в первую чеченскую войну. Тогда бы всех этих новых страданий и потерь сегодня не было.

– А так чеченцы сами по себе никогда не успокоятся, – поддержала ее стоявшая рядом медсестра. – Я коренная жительница Краснодара, тут и родилась, и могу подтвердить: никогда от чеченцев непокоя не было: большинство народа – мирные, а кучка бандитов все время воду мутит…

Матейченков бросил:

– Глас народа – глас божий.

– Вот вы, Константин Борисович, были большой начальник, – снова обратилась врачиха в очках к генерал-лейтенанту Куликовскому. – Всеми нашими войсками в Чечне командовали. Так ведь?

– Так.

– Может, хоть вы мне объясните: почему с чеченцами не поступили решительно. Пожалели?

– Как вы советуете?

– Да при чем тут я, – махнула она рукой. – У нас все так говорят. Весь народ. Спросите на улице у любого.

– Видите ли, Ирина Павловна, это разговор долгий. И он может завезти нас далеко. А если сказать коротко, надо мной еще есть и были начальники. И политическое руководство страны. Они и решают, как нужно в данной ситуации поступить.

– А вы?

– А я исполнитель.

– Разговор серьезный, – вмешался Матейченков, подводя черту под готовой разгореться дискуссией. – Но в принципе, думаю, в рассуждениях уважаемого доктора есть рациональное зерно.

С терроризмом, как и с любым злом, нельзя бороться абстрактно. Эту истину генерал Матейченков постиг давно.

В этой борьбе требовалось напряжение всех сил.

Что касается собственно Чечни, здесь были задействованы людские резервы и оружие практических всех силовых ведомств. Проблема, по мнению Матейченкова, состояла в двух вещах. Первое – координация, правильное взаимодействие этих сил. Их разобщенность могла приводить – и, к сожалению, иногда приводила к осложнениям и потерям, которых можно было бы избежать. Суть дела неплохо выразил когда-то фронтовой поэт еще во времена Великой отечественной войны. Выразил одной-единственной строкой:

Вот чтобы этого не происходило, и необходимо было четкое взаимодействие всех задействованных в войне ведомств, всех родов войск.