Георгий Миронов - Анаконда

А российские специалисты — это так, прихоть мастера, филантропия, желание помочь нищенствующей российской науке. Тоже, как говорится, не пальцем делана была Мадам, тоже с «верхним» образованием, хотя аспирантур и не кончала. Появилась возможность через НИИ Хозяйки наладить экспорт российских «мозгов», почему бы и нет? А что прибыль маленькая, так и она патриотка. Не хлебом единым...

Шурочка понравилась Мадам сразу, еще в прошлый приезд. Нет-нет, никаких там скабрезностей. Просто видно же сразу, честная девочка. На кого-то ж надо и опереться в бизнесе. А то все, понимаешь, вокруг воруют.

И Мадам предложила Шурочке вдвое больший оклад, но расширила ее функции: теперь Шурочка была не только переводчицей, но и дистрибьютером Мадам в Сеуле. Она не вникала в криминальные вопросы, в которые Мадам ее просто не посвящала, но тщательно следила за движением «бумаг», проводила с нанимаемыми специалистами экспертизы всех юридических документов: договоров, контрактов, соглашений о намерениях. В любом криминальном бизнесе есть двойная бухгалтерия.

«Черной» бухгалтерией и соответственно криминальной стороной бизнеса в Корее занималась старуха Папикян Мадлен Сократовна, большая дока по части криминального оборота денег, драгоценностей, ценных бумаг. Если учесть, что начинала до своей первой ходки в зону Мадлен Папикян, по кличке Королева Марго, бандершей в тайном притоне в Ростове, станет ясно, какое сокровище приобрела Мадам, обнаружив Мадлен во Владивостоке в момент раздумий — возвращаться ли после отбытия наказания на Большую землю или остаться доживать свой век во «Владике». Мадам прервала ее тяжкие раздумья, взяв тяготу принятия решений на себя. Обе об этом никогда не жалели.

С появлением в Сеуле Королевы Марго, попавшей сюда, естественно, по фальшивым, но так искусно сделанным Яшей Гольдбергом документам, операции по пересылке азиатских девочек и мальчиков, специализирующихся на предоставлении сексуальных утех, приобрели царственный размах.

А Шурочка вела в этой двойной бухгалтерии, как уже говорилось, официальный, легальный документооборот. И выступала переводчицей и менеджером на переговорах с местными властями, которые души в ней не чаяли.

Хитроглазые корейцы страсть как любят наивных, бесхитростных людей. И в полиции, и в муниципалитете давно знали про сложный, как слоеный пирог, криминальный бизнес Мадам, по делали вид, что все предложения, исходящие от Шурочки Смирновой, воспринимают как предложения надежных партнеров по торговле компьютерами, видеомагнитофонами, бижутерией и трикотажем.

Если Шурочка всерьез считала, что Мадам занимается поставками в Корею русских матрешек, а из Кореи в Россию — видеомагнитофонов «Мицубиси», то другой дистрибьютер Мадам, Костя Кац из Биробиджана, знал, чем начиняются русские матрешки, проходя обработку на возглавляемой им фабрике детской игрушки и сувениров «Самовар».

В Биробиджан из Якутска привозились большие партии мелких алмазов, так называемый «индийский товар», прозванный так потому, что именно на Востоке умеют особенно прихотливо работать с мелкими алмазами. В России и Европе алмазы таких размеров идут на алмазную крошку и впоследствии используются в промышленности. Однако всем, кто связан с добычей и переработкой сырых алмазов, известно: сбыть партию в виде «индийского товара» куда выгоднее, чем отдать в переработку.

Нужные люди, получив хорошую мзду, грузили партию алмазов в ящики с опилками и направляли в Биробиджан. Там на фабрике Кости Каца опилки «обогащались», извлекались мелкие сырые алмазы и вживлялись в матрешки из папье-маше. Эти матрешки, в свою очередь, вставлялись в деревянные каркасные матрешки и направлялись через Владивосток в Сеул. Из Сеула партии матрешек без растаможивания поступали катерами на остров Чад Жу До, где снова подвергались разборке и «доводке». В результате, после растаможивания и сортировки, матрешки из папье-маше поступали на склад Мань Киханя, откуда шли в Таиланд и Сингапур; там сырые алмазы извлекались, сортировались, совмещались с грузом сырых алмазов из ЮАР и направлялись в Амстердам для обработки на фабрике Юнь-Луканя, откуда как произведения индийских ювелиров расходились по миру.

Мир устроен странно. Есть торговля крупными сырыми алмазами и большими брильянтами. А есть торговля алмазной и брильянтовой мелочью. Эти два мира почти никогда не пересекаются.

Это два бизнеса, которыми занимаются совершенно разные люди.

Как и везде, здесь тоже бывают исключения.

Таким исключением была Хозяйка.

Она держала большой пакет акций, фигурально говоря, и в торговле крупными брильянтами и мелкими алмазами.

Она любила размах.

И Мадам, занимавшая в иерархии организации одно из следующих за Хозяйкой мест и курировавшая этот низкий жанр, эту презираемую всякими там Оппенгеймерами и бычковыми отрасль, все учитывала.

Последний месяц шли чередой накладки.

Где прерывалась цепочка, Мадам не могла понять. Она для того и затеяла эту тягомотную поездку, чтобы определить, — либо где-то имеет место утечка информации, и на караваны с наркотой и алмазами наезжают конкуренты, либо имеет место утечка самого товара.

И тогда, значит, продают, воруют, обманывают свои.

Она сделала свои выводы в Сингапуре и Таиланде. Она внимательно выслушала доклады руководителей своей спецслужбы в Сеуле. Бывшие полковники КГБ, направленные ею в этот регион для создания надежной «крыши», Александр Лядинский и Сергей Сокуренко, по полочкам профессионально разложили перед ней ситуацию, проиграв все варианты и построив модель наиболее защищенных маршрутов.

Теперь Мадам плыла на катере на остров Чад Жу До, чтобы разобрать на месте ситуацию с утечкой сырых алмазов. Специалисты точно доказали: не в Якутске, не в Биробиджане, не во Владивостоке, не в Сеуле, а скорее всего именно на острове, как в Бермудском треугольнике, пропадают ежемесячно довольно большие партии.

Мадам прикрыла устало веки. Слева от нее похрапывал референт. Справа тихо спала Шурочка Смирнова. На ее округлом, нежном личике была написана уверенность в том, что мир прекрасен и справедлив.

Мадам была уверена в обратном.

Под утро ей опять приснилось мужское бородатое лицо. Узкие губы кривились в глумливой усмешке, хитрые глаза смеялись, в лунном свете маслено переливалась соболиной спинкой высокая боярская шапка. Ставшее даже знакомым за последние полгода мужское лицо могло появиться в любой момент, в любой час ночи, в начале, середине или конце сна. Обычные сны для нее кончились. А кошмар был всегда один и тот же. «Змея, змея... — повторял мужик в боярской шапке, дробно смеялся и добавлял: — Но вашим костылем не служу я...»