Сергей Зверев - Бешеные горы

Борман замер, косясь по сторонам.

— Как тут все запущенно, — пробормотал он.

Арзу между тем, осознавая свою силу, протянул сухую ладонь вперед.

— Давать!

— Лучше послушаться, — посоветовал Резван.

— Отдай ему эти чертовы гранаты, — процедил Бурый.

Борман снял обе свои гранаты, положив в руку старику. Тот, не оборачиваясь, что-то отрывисто сказал. Тотчас из калитки вынырнул юркий черноглазый мальчуган, подхватил гранаты, как булочки, и утащил во двор.

— Теперь все? — спросил Глеб. — Можем идти?

— Это! — сказал Арзу, показывая на магазины у него в нагрудных карманах.

Бурый почувствовал себя не очень уютно. И так они почти безоружны, со своими пукалками, в этих безжалостных горах. А отдать патроны — это на сколько еще шансов сократить возможность остаться в живых? Но спорить со строптивым старцем не решился. Себе дороже. Всех этих сельских вояк, конечно, ничего не стоит положить за пять минут. Но, во-первых, Резван вряд ли одобрит такое решение вопроса. А во-вторых, подобные методы были не в ходу у самого майора Теплова. Поэтому он послушно вытащил магазины и передал их старику.

Тот невозмутимо вручил их внуку — или, скорее, правнуку, — после чего перевел взгляд на Алису.

— Сейчас он тебя заставит стриптиз показать, — съязвил Борман, тяжело переживающий потерю ручной артиллерии.

— А ты и рад будешь, — не осталась в долгу Алиса.

Впрочем, напряглась и она. Поскольку никто не знал, чего можно ждать от предприимчивого аксакала.

«Ладно, — решил Глеб. — Поиграли и хватит».

Он поднял руку и, решительно жестикулируя, громко заговорил:

— Арзу! Солнце уходит за гору. У нас мало времени. Мы пойдем. — Он обернулся к Резвану: — Веди нас на кладбище!

Резван странно глянул на него, но все-таки двинулся по узкой улочке, между каменными стенами.

— Вперед, — скомандовал Бурый.

Арзу, выкатив глаза, смотрел на уходящих спецназовцев. Казалось, сейчас он лопнет от возмущения.

Но уверенность командира произвела на него должное впечатление, и он, ничего не сказав, подхватил свою мортиру и зашагал следом за ними.

И дальше, стоило гостям миновать очередную калитку, из нее выходил либо очень старый, либо очень юный житель мужского пола и, держа кто двустволку, а кто и «АК-47», шагал следом за ними. Таким образом, вскоре за спецназовцами брела плотная группа человек в десять, вооруженная до зубов и отнюдь не мирно настроенная.

— Может, спеть им? — предложил, оглянувшись, Борман. — Чтоб добрее стали.

— Они добрые, — сказал Резван. — Просто вас не знают.

— Логично, — согласился Борман. — Как бы это исправить?

— Твой способ здесь все равно не пройдет, — заметила Алиса.

Калмык засмеялся — и напомнил о себе Бурому.

«Лучше его на кладбище не брать, — подумал он. — Еще сморозит чего, тогда точно стрельбы не избежать».

— Ты останься на выходе из аула, — приказал Глеб старшему лейтенанту. — Будешь страховать нас с тыла.

— Есть, — ответил, пряча глаза, Калмык.

Догадывался, что не просто так его оставляют в арьергарде. Но чувств своих не выказал — и тем самым сильно поднял себя в глазах командира.

«Может, зря я на него бочки качу? — подумал Глеб, догоняя своих. — Ладно, время покажет…»

Он покосился назад. Калмык уже пропал с глаз — точно растворился в тающем желтом мареве. Что-что, а времени даром он не терял.

Вот наконец деревня кончилась. Они пришли на небольшой пригорок, сразу за которым начинались крутые уступы гор. По пригорку были разбросаны скромные белые камни с высеченными на них узорами — надгробия на могилах усопших.

— Где наш клиент? — спросил Бурый, утирая пот.

Майор Хасанов спросил о чем-то Арзу, шагавшего по пятам спецназовцев. Тот, презрительно выпятив нижнюю губу, небрежно показал влево, где тянулась мелкая узкая ложбинка, выходившая за пределы кладбища.

— Там, — перевел Резван, повторив жест старика.

— Со своими побрезговали положить, — заметил Борман.

— Он же не мусульманин, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал Резван.

— Ну коне-ечно, — протянул Борман.

Они потопали к ложбинке. Местные жители, присев на корточки, остались сидеть на границе кладбища. Они о чем-то тихо переговаривались и держали оружие наготове.

— Как шарахнут сейчас в спину, — сказал Борман. — Место самое подходящее.

— Здесь стрелять не станут, — успокоил его Резван. — Это священная земля, на ней нельзя убивать.

— А что, потом все-таки станут? — поддел его Борман.

— Это как ты себя поведешь, — сердито отшутился майор.

Было видно, что он тоже немного нервничает. Потому как хоть и земляки — а здесь он был тоже чужой. Тут свой только тот, кто родом из этой деревни. А дальше все враги, никому веры нет. Так тут было испокон веков, и так будет и впредь, пока стоят эти молчаливые горы и лучше любой границы охраняют раз и навсегда установленные правила поведения.

— Я-то всегда веду себя хорошо, — вздохнул Борман. — Жаль, другие это не всегда понимают.

Они подошли к ложбине — каменистой канавке в полметра глубиной. Чуть дальше в ней виднелся едва заметный холмик — все, что осталось от покойника.

— Там, судя по всему, — сказал Хасанов.

Арзу остался со своими, издалека наблюдая за гостями. Спросить было не у кого. Спецназовцы остались одни на голом каменистом пятачке, окруженном со всех сторон равнодушными ко всему вершинами.

Борман спустился в ложбинку, остальные пошли по ее краю: Бурый с Резваном по правой стороне, Алиса по левой. Подойдя к могиле, остановились, не зная, что делать дальше.

— У тебя вообще какой был план? — поинтересовался Борман, разглядывая пересыпанную камнями кучку уже ссохшейся земли.

Бурый в который раз вытер со лба пот, тупо посмотрел на кучку.

— Будем копать? — теребил его Борман. — Или как? Солнышко-то все ниже.

— Ты и в самом деле собрался выкапывать труп? — спросила Алиса у Глеба. — Так мы и лопат не взяли.

— Ничего, будешь рыть руками, — успокоил ее Борман.

— Ты, может, и будешь, — отрезала Алиса. — А меня уволь.

Борман перевел взгляд на Бурого:

— В самом деле, командир! Что будем делать?

Бурый покосился назад. Жители деревни смотрели на них, как будто чего-то ждали. Арзу, заметив взгляд Теплова, показал на солнце: время, мол.

Бурый отвернулся, снова уставился на могилу.

Если бы его спросили, чего он ждет, он и сам точно не ответил бы, чего именно. Просто чувствовал, что должен находиться здесь, и все. А почему, он вряд ли толком сумел бы объяснить.

Но время шло, и ничего не происходило. Это начинало его беспокоить, поскольку весь его план был рассчитан именно на то, что здесь что-то произойдет. Пока же, не считая мелкого инцидента с Арзу, все шло гладко. И это было хуже всего.