Владимир Безымянный - Убийца ищет убийцу

— Ты мне узнаешь все об этом своем бывшем дружке! — сказал Иван Крестному. — Где живет, с кем, где ходит, где ездит, куда окна кабинета выходят, что любит, что пьет, что ест, каких баб ебет — все досконально! Считай это нашим с тобой новым делом. Если тебе гонорар нужен — я заплачу! Деньги есть. Больше, чем ты мне за Кроносова, заплачу. Цену называй, заплачу, сколько попросишь… Только подготовь мне эту ликвидацию. Мне нужна вся информация о нем. Все, что только можно узнать… Он у меня не отделается дыркой во лбу…

— Так ведь, мил человек, — воскликнул сразу повеселевший Крестный. — Я и так про него все почти знаю… Личность-то генеральская в наших кругах известная, сам понимаешь… Да тебе и самому с ним сталкиваться приходилось не раз… Таким, знаешь ли рубахой-парнем любит подъехать, ну — свой, да и только… А этот свой меня еще в Латинской Америке, в Сальвадоре, когда мы с ним банк взяли, под фараонов тамошних подставил, а сам с денежками смылся… Должность-то, наверное, на те деньги и куплена. там большая сумма была, очень большая…

«Слушай, Ваня, слушай, — думал Крестный, болтая языком и не особенно задумываясь о том, что именно несет его язык. Он своему языку доверял — лишнего тот никогда не скажет. — Вот за это, неудавшееся мне ограбление, я и отомщу своему бывшему дружку. Твоими, Ваня, руками. Ты уж извини, но ведь и у тебя к нему есть претензия небольшая — „Интегралбанк“-то тоже он тебе помешал взять. Правда этим он тебе жизнь несколько продлил, но вот этого тебе знать вообще не надо. Ты же банк не взял, мне и не пришлось посылать тебя взрывать Курскую атомную станцию… А то бы ты свою Надюшу опередил. И тоже — с фейерверком…»

— Ты меня обижаешь, Ваня, — продолжал Крестный. — о каких деньгах ты говоришь? Да пусть у меня руки отсохнут и подыматься перестанут словно член, который уже не первый год на звезды не заглядывается, если я прикоснусь к твоим деньгам… Да у меня к этой твари ментовской тоже столько накопилось, — сам готов в клочья порвать, да силы-то мои, сам знаешь, — стариковские… все расскажу тебе, Ваня, все, что знаю… Я, ведь, уже навел справочки о нем, знал, что эта падаль тебя заинтересует…

— Говори! — коротко приказал Иван.

— Взять его, Ванюша, будет трудно. — тон Крестного стал озабоченно-деловым. — Если б кто другой спросил, я бы сказал — невозможно его взять… Он, Ваня, вторую неделю из кабинета своего не выходит… Изображает, что занят, дел, вишь ты — по горло… А может, и вправду, занят. Что за дела у него такие, не знаю, но дай мне пару дней — узнаю все, как есть. В подробностях… А привычки? Да на что ж тебе его привычки-то, раз он с работы не выходит… Ну, курит «Приму» — по старой памяти, еще студенческой. Пьет только коньяк. Французский коньяк, не особенно хороший, но привык он к нему, в Чечне когда работал… «Корвуазье» называется… Гадость, по-моему, ну да это к делу не относится. Баб, как ты говоришь, не ебет, про это мы с ним уже забыли с нашей бурной жизнью, не до баб старикам, не до баб… Ну, может, и сунет иной раз секретарше в рот, и то — вряд ли, она — у него такая мымра драная, параша, а не баба…

— Хватит про баб, Крестный, — перебил его Иван. — Узнаешь, что за дела такие сейчас напряженные у генерала Никитина, что аж ночует в кабинете… Я чувствую, что здесь ключик к нему. Отсюда его достать можно… И я его достану обязательно…

Генерал-лейтенант Никитин и в самом деле третью неделю не покидал свой кабинет. Дней десять в его кабинете шло практически непрерывное оперативное совещание, решающее то и дело возникающие проблемы, связанные с воплощением в жизнь грандиозного плана, разработанного лично Никитиным. Плана окончательного захвата в свои руки руководства преступным миром Москвы…

В основе плана лежал перевод отношений правоохранительных органов с криминальным миром на четко определенные рыночные экономические отношения… Или превращения ФСБ в некий аналог налоговой инспекции, вкупе с налоговой полицией, для криминального мира. В конце концов, преступление — это тоже вид деятельности, приносящий доход. Так почему же эта деятельность не облагается налогами? Это явная, вопиющая бесхозяйственность. Так, примерно, рассуждал генерал-лейтенант Никитин.

В самой идее нового, по существу, ничего и не было. Испокон века менты брали братву и авторитетов, а те откупались от них хорошими деньгами… Это был хороший традиционный бизнес и один из рычагов перераспределения национального дохода на душу населения. В данном случае — на ментовскую душу…

Но все это была удручающая для глаза и масштабов большого руководителя самодеятельность. А Никитин обладал мышлением масштабным и систематическим. Гениальность его плана заключалась в том, чтобы устранить вообще влияние личного фактора на отношения между бандитами и ментами. Его идеей была стройная система, которая самой своей сутью поддерживала бы и определенный уровень преступности в столице, который можно было бы, ко всему прочему, регулировать по своему усмотрению, и гарантировала бы стабильный заработок «мусорам»…

Да что там, заработок! Если бы Никитину удалось осуществить свой план, милиция вообще бы перешла на самоокупаемость и перестала бы зависеть от нищенских подачек из бюджета…

И наконец, самое главное преимущество — реальное руководство всем преступным миром в Москве сосредоточивалось бы в руках руководства ФСБ, а еще точнее — лично Никитина, который и задавал бы макроэкономические параметры криминальному хозрасчету…

Первое, что необходимо было сделать — разбить Москву на несколько больших зон, управлять которыми было бы наиболее удобно и поставить в них во главе группировок своих людей, из органов…

Это был необходимый для переходного периода компромисс с самой идеей никитинского плана. В дальнейшем эти люди тихо убирались, и система переходила к самостоятельному автономному функционированию. Без прямого контроля со стороны ФСБ или МВД. Оставались только лишь чисто экономические отношения…

Москву Никитин разделил на три больших территории, использовав для этого естественные границы: к Замоскворецкой отойдет правобережье Москвы-реки, к Восточной — восточное междуречье Москвы-реки и Яузы, к Западной — западное междуречье. Естественные границы районов Никитин считал самыми оптимальными — словно сама природа разделяла Москву между людьми единственно возможным образом. И выбор оказался правильным — никто на судьбу не обижался, не считал, что его обделили…

Никитин при этом хорошо понимал сложность воплощения в жизнь своего плана. Криминалитет будет жестоко сопротивляться, поскольку сразу учует, чем дело пахнет. Поэтому он и хотел поставить во главе московских группировок своих людей. Немало его оперативников работали нелегально в составе почти всех ОПГ, контролирующих Москву. Выбор был, хотя и небольшой…