Владимир Михановский - Горячие точки на сердце

Черкесы во главе со Станиславом Деревым, осознав, что выборы ими окончательно проиграны, и плетью обуха не перешибешь, сменили тактику: они теперь требовали своего выделения из КЧР в особую автономную область.

Магомету-Расулу показалось, что допрос длится не час, а целую вечность. Головной шейх кружил вокруг главного, сыпал вопросами, и каждый из них, казалось, все туже затягивает удавку на его шее.

Чудилось, что даже потолок стал ниже, и на голову его давит вся многотысячетонная глыба горных пород, лежащих над потолком подземного дворца.

— Можно… воды? — взмолился наконец допрашиваемый, надеясь хоть на минутку перерыва.

— Воды? Ишь ты, какой ты нежный. Бери с меня пример: я же не прошу пить… Так что терпи, коза, а то мамой будешь, — продемонстрировал Верховный тонкое знание русского языка.

Матейченков и Завитушный ехали в дальний лагерь, где дислоцировался отряд ОМОНА, который совсем недавно в качестве подкрепления прибыл из Ленинградской области.

Газик осторожно побирался между луж, разбросанных на дороге, из-под колес его взлетали тучи брызг, неутомимо работали иногда застопоривающиеся дворники, очищая от осенней воды лобовое стекло машины.

— Рассыпается моя республика на части, — вздохнул Сергей Сергеевич, глядя на унылый пейзаж за окошком.

— А что поделаешь? Черкесы с карачаевцами развестись хотят, как поссорившиеся супруги.

Шофер неожиданно добавил:

— А столько лет вместе жили.

— Значит, развод, — заключил помощник.

— Дело совсем не простое, — покачал головой Матейченков. — Как ты, к примеру, границу новую проведешь? У меня голова опухла, когда слушал их споры. Вот и еще одно яблоко раздора. А сколько их, этих яблок!..

— Ничто не ново под луной, — сказал Завитушный. — Знаешь, Иваныч, похожая ситуация была у нас в 1926 году. Тогда у нас тоже была единая республика, причем совсем молодая — ее создали четыре года назад, в 1922 году. И вдруг — межнациональный взрыв. Раздоры, свары — не приведи господь!

— И результат?

— Разделились на три части — Карачай, Черкесию и Баталпашинский район.

— Легко разделились?

— В два счета.

— И границы быстро определили?

— Запросто. Даже конфликтов серьезных не было, все решили полюбовно.

— Про эти дела я читал у одного серьезного историка, — сказал Матейченков. — И должен сказать тебе, что твоя аналогия, Сергеич, несколько наивная.

— Почему?

— Слишком много воды утекло с тех пор. Суть дела в том, что и до 1926 года внутри республики проходили многочисленные разделы и переделы — о многих ты просто не знаешь, в открытую печать попадало мало информации.

— Не пойму, кому нужны эти разделы и переделы.

— Слишком много у вас этнических групп, и каждая хочет удовлетворить свои требования, а это в принципе невозможно. И еще одно: внутри республики все время шли миграционные процессы, ни одной группе не сиделось на месте.

— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше, я полагаю, — снова подал голос водитель.

— В точку, — подтвердил Матейченков. — А в результате — размытие границ, которые прежде были более или менее четкими.

— Да-а, — почесал в затылке Завитушный. — Теперь простого развода уже не получится.

По обе стороны дороги тянулись бескрайние альпийские луга, заштрихованные косой сеткой дождя.

— Но установить новые границы при разделении республики — это еще не все, — нарушил молчание генерал. — ежели продолжить аналогию с разводом, то супругам необходимо делить квартиру и все имущество, нажитое при совместном проживании. А тут сам черт ногу сломит.

— Да что здесь сложного? — возразил Завитушный. — Кур, баранов, всякую живность поделить пропорционально количеству людей, и будь здоров.

— Живность поделить — еще так-сяк. А вот как быть с недвижимым имуществом? Начал я с этим разбираться, затребовал справки и в ужас пришел, — вздохнул тяжело генерал.

— Разделить все можно, была бы охота.

— Это не так, Сергеич. Вот тебе только один пример, на сообразительность. Мне его наши юристы привели. Жил-был человек, русский, ему принадлежал дом. Человек умер. Дом унаследовала жена…

— Тоже русская?

— Абазинка. У них был сын, он женился на черкеске, а та привела в дом любовника — опять же черкеса, и живет с ним.

— А мужа куда дела?

— Выгнала. Внимание, вопрос: кому принадлежит дом?

— Ничего себе вопросик.

— Примерно так обстоит дело с дележом имущества в КЧР, если народы захотят разделяться.

— Юристы сами этот пример выдумали.

— Ничего подобного. Взяли из практики, они показывали мне подлинное судебное дело. Да это дело еще так себе, бытовой казус. Вот еще тебе задачка. Жил да был почтенный карачаевец, и задумал он открыть маленький такой заводишко по производству колбасы, благо сырья в республике хватает. Сказано — сделано. Выправил он все необходимые документы, всякие разрешения-согласования — комар носу не подточит.

Завитушный оживился:

— Я знаю этого человека?

— Никаких фамилий. Я обещал. Ну, раскрутил он свое колбасное предприятие, а потом взял да переписал его на супругу. Наверно, были у него для этого свои соображения. Имеет право.

— Чтобы от налогов уйти.

— Это оставляем за скобками. А жена возьми да волею божией помре…

— Ну, тут просто.

— Погоди, это только начало истории. Пара была бездетной. Желая если не иметь, то хотя бы воспитывать ребенка, они усыновили пацана из приюта.

— Обычное дело.

— Им не хотелось, чтобы когда-нибудь открылась тайна усыновления: они хотели навсегда остаться для ребенка настоящими отцом и матерью.

В поисках подходящего дитяти они писали письма по всем сиротским приютам России, пока из одного пришел ответ, который им показался подходящим. Писал директор далекого сибирского приюта, что у них есть подходящий малыш, такой, какого они ищут. Полтора года, круглый сирота, а по национальности — карачаевец, как они и просили в своем письме.

— Повезло.

— Короче, отправились они в дальний вояж и привезли желанного пацана. Сначала все хорошо было, приемные мать и отец души в нем не чаяли. Потом дела пошли похуже. Паренек-то оказался больно шустрым…

— Ушел от них, что ли?

— Если бы. Парень связался с компанией головорезов, которая занималась темными делишками: воровали, грабили, убивали. Пошел, короче парнишка по кривой дорожке. Понравилось ему руку и в родительский карман запускать.

— А дальше?

— А дальше нашелся доброхот из соседей, который по большому секрету рассказал парню про тайну его усыновления. Тот, услышав такое дело, чуть с катушек не слетел, совсем озверел. И вот финал — события происходят в настоящем времени: сыночек постоянно терроризирует своего приемного отца, и делает это успешно, потому что стал главарем банды, известной на всю Карачаево-Черкесию.