Вадим Россик - Репетитор

Я жестко перебил ее:

– Нет, Александра, не такие! Это были убийцы. Настоящие, не из кино. И кому-то нужно было их остановить. Говорят: «Самая лучшая работа – та, которую за тебя делают другие». Но вот сегодня пришлось мне самому…

Сашка неожиданно обняла меня.

– Прости, Сережа, я, конечно, сука. Сижу и жалею двух отморозков! Просто я совсем голову потеряла. Носилась там по двору и визжала, как свинья на веревке. Только мешала тебе, да?

Я засмеялся.

– Хочешь практический совет? Никогда не убегай от снайпера, а то умрешь усталой!

Девушка несмело улыбнулась.

– В следующий раз оденусь понаряднее – в каску и бронежилет!

Я, с удовлетворением, отметил про себя: процесс выздоровления шел скорыми темпами. Природный оптимизм и молодость помогали Сашке сравнительно быстро прийти в норму. Правда ужинать она все-таки категорически отказалась. Было заметно, что девчонка едва стоит на ногах от усталости. Я разложил диван и она, не споря, легла. Накрыв девушку одеялом, я отправился на кухню и поел. Потом хорошенько вымылся. В ванной тщательно осмотрел себя и смазал ссадины и ушибы хозяйским йодом. Вероника Николаевна не показывалась. Из ее комнаты доносилась музыка. Видимо хозяйка смотрела телевизор.

Я вернулся в нашу комнату. Уже совсем стемнело. Свет я зажигать не стал. Тихонько разделся и прилег на краю дивана, стараясь не разбудить Сашку. Та крепко спала, тихо и ровно дыша. Едва я коснулся подушки, как провалился в бесконечную черноту.

Разбудили меня пальцы, мягко гладившие лицо. Я открыл глаза. Ночь. Сашка, облокотившись на руку, другой нежно водила по моим щекам, носу, губам. В ее глазах искорками отражался лунный свет. Одежды на ней не было. Я непроизвольно поцеловал тонкие девичьи пальцы. Сашка наклонилась ко мне и наши губы встретились. Ее горячие губы сводили с ума. Ее настойчивые руки раздели меня, начали ласкать… Теряя контроль над собой, последним усилием воли, я оторвался от девушки и, тяжело дыша, отодвинулся от нее.

Некоторое время стояла тишина. Сашка сидела не шевелясь, опустив голову. Потом тихо сказала:

– Я не понимаю, каким образом, но чувствую, что ты меня унизил…

Я не мог найти слов и молчал. Я и сам не знал, что меня останавливало. Сашка ждала. Наконец, махнув на все рукой, я просто положил руку ей на грудь и грубо сжал. Сашка отбросила мою руку и вскрикнула:

– Ты такой же, как все!

Она бурно разрыдалась. Потом опрокинулась на спину и закрыла лицо руками. Слезы горячими струйками потекли на подушку. У меня больше не было сил слушать это горький плач. Волна нежности к этой девочке накрыла меня. Я оторвал ее руки от лица и начал покрывать его поцелуями, шепча какую-то ласковую бессмыслицу. Саша пылко ответила мне. Потом с неожиданной силой потянула на себя. Я лег сверху на девушку и вошел в нее. Слушая ее стоны, я испытывал какое-то щемящее сладкое чувство, пока делал свое мужское дело. Когда я устал и лег на спину, Саша села на меня верхом, широко раздвинув ноги, и начала ритмично двигаться, доводя до оргазма. Вскоре я уже был готов взорваться. Улучив момент, она быстро легла рядом и приняла в рот все, что я смог извергнуть.

Проглотив все до капли, девушка легко поцеловала меня пахнущим спермой ртом в щеку и убежала в ванну.

– Где ты этому научилась? – спросил я, когда она вернулась.

– У нас в детдоме все девочки постарше у таджиков с соседней стройки отсасывали за полтинник.

– Из-за голода?

– Почему из-за голода? Разве кроме еды девушкам ничего не нужно? – Сашка горько усмехнулась и, как-то очень по-взрослому, добавила:

– Косметика, мелочи всякие – ну что каждой бабе надо…

– И ты этим занималась?

Девчонка скорчила недовольную мину.

– Не спрашивай! Зачем тебе знать про мои приключения?

Я обнял ее за узкие плечики.

– Ладно «баба», забудь проклятое прошлое. Иди ко мне…

Утром Сашка приготовила скромный завтрак – сварила несколько яиц и сделала бутерброды. Выложила на тарелку десерт – пару апельсинов, и заварила чай. Ночь явно пошла ей на пользу. Девушка успокоилась, на лицо вернулся здоровый румянец. Мы оба делали вид, будто между нами ничего особенного не произошло, но я замечал взгляд, который Сашка, время от времени, бросала на меня, хлопоча у стола. Ее серые глаза сияли каким-то тихим внутренним светом, губы трогала непроизвольная улыбка. А мне самому было как-то немного неловко, но легко и светло на сердце.

После еды я вернулся к нашим невеселым делам.

– Что ты думаешь делать дальше, Саша? – спросил я девушку, собиравшую посуду со стола.

– А что тут думать? Поеду с тобой в Германию, искать Никасю. И с отцом встречусь.

– Ты понимаешь, – начал я, – что наше путешествие может оказаться очень трудным делом? И очень опасным!

Сашка взглянула на меня и насмешливо рассмеялась.

– Меня сейчас ржать уронит! А когда я работала на лопате в одну харю, мне легко было?! Что я буду тут делать без тебя, Сережа? От ментов хорониться?

Я примирительно улыбнулся.

– Я просто боюсь за тебя. Ведь неизвестно, чем вся эта история закончится.

Девушка подошла и обняла меня.

– Не бойся, милый, все будет хорошо.

Она нежно поцеловала меня. Я хотел ответить ей тем же, но Сашка вдруг оттолкнула меня.

– А может, я тебе уже надоела? Так ты не переживай, я ведь не навязываюсь. Скажи прямо, что любовь прошла и сиськи набок!

Я притянул к себе упирающуюся злюку.

– Ну, что ты, глупая. Не выдумывай. Вместе – значит вместе.

Поцеловав, все еще сердитую, Сашку, я выбрал самый крупный апельсин, и спросил:

– Будешь апельсинку?

– Нет! – буркнула девчонка.

– А если почищу?

Сашка не выдержала и заулыбалась.

– Буду.

Сунув в рот одну дольку, остальные она протянула мне обратно

– Ладно, Сереженька. Пойду, пошуршу на кухне.

Девушка ушла мыть посуду. Оставшись один, я прилег на диван. Из головы никак не шла фраза: «Иногда волк забредает и в дома к людям». Я чувствовал, что разгадка где-то рядом, что я вот-вот пойму смысл, сказанного моим учителем.

«Волк, волк… Что же имел ввиду дедушка Исай? – размышлял я. – Что такое волк, собственно? Зверь, хищник, персонаж детских сказок… Волк – это собака, ушедшая в партизаны. Нет, это не то. Или так: Я злой и страшный серый волк! Я в поросятах знаю толк! Это опять что-то не то…».

Зазвонил телефон. Я проверил номер. Тарантул. Начальник службы безопасности Габора был, как всегда, вежлив. Сдержанно поинтересовался моим самочувствием. Возможно, мне показалось, что в его звонкошипящем голосе прозвучала насмешливая нотка, но я почему-то ясно представил себе, как его тонкие губы кривятся в гадкой улыбочке. Однако вслух Тарантул вполне корректно произнес: