Андрей Поповский - Второй раунд

Марик засунул правую руку в карман легкой ветровки, где у него лежал маленький дамский браунинг, подошел к Егору и остановился в полутора метрах от него.

— Так кого ты назвал крысой? — холодно поинтересовался он, буравя того колючими глазами.

— Тебя.

— Гнида ты неблагодарная. Да если бы не я, то ты бы сейчас работал где-нибудь вонючим инженеришкой. Я тебя вывел в люди, я тебя всюду тащил за собой, и работал в бригаде больше всех тоже я. Если у меня что-то не получилось, то только потому, что такие бараны, как ты, вечно портили все дело. Именно поэтому я считал и считаю себя в полном праве пользоваться какими-то благами больше других. Здесь тебе не коммунизм — здесь кто как работает, тот так и жрет.

— Как интересно у тебя получается, — насмешливо протянул Егор. — Значит, все хорошее у нас всегда шло от тебя, а все дерьмо — от других?

— Да, именно так! — совершенно серьезно подтвердил Марик, нервно вцепившись вспотевшей рукой в маленький браунинг. — Именно я нашел дурака Аслана, а потом развел его с сигаретами, именно я пробил кредит и золотые часы. Я нашел дело с темными тачками в Москве и канал оформления документов, именно я с Валехой обул Гаглоева на «Ауди». Именно я нащупал канал со спиртом, и если бы Закир и Граф так бездарно не профукали его, мы бы все были сейчас в шоколаде. Твое участие во всех делах было на уровне «подай, принеси». Таких придурков, которые работают только руками, но не умеют варить котелком, можно набирать десятками на улице. Ты просто расходный материал, а сам возомнил о себе невесть что. Твоя доля в общем деле — ноль целых ноль десятых. Понял?

— Знаешь, что я понял? Гад ты, вот и все. Еще и Закира сюда приплел, — Егор презрительно сплюнул в сторону. — Жаль только, что это не дошло до меня раньше. Я столько лет тебя за лучшего друга считал, а ты все это время учет вел, кто сколько сделал и кто кому чего должен. Ты всех своих друзей сначала разводишь, а потом подставляешь, и в этом вся твоя гнилая суть. В общем, вот что я тебе скажу. Сделай так, чтобы это дело с кредитом меня больше не касалось. Делай что хочешь, воюй с банком или отдай ему деньги, но меня ты больше не трогай. Если это дело меня еще как-то коснется, то я потом за это спрошу именно с тебя. Именно ты меня в него втравил, именно ты не хочешь отдавать деньги банку, хотя сейчас такая возможность есть. Значит, тебе за все и отвечать.

— Это как понимать? Ты мне что, угрожаешь? — густые черные брови Марика сдвинулись, а указательный палец правой руки хищно застыл на курке пистолета.

— А понимай как хочешь. Мне это теперь абсолютно все равно.

Егор повернулся и решительно зашагал по полю по направлению к видневшимся вдалеке городским кварталам. Ветер отчаянно рвал его тонкую рубашку, и вскоре на плечи парня упали первые крупные и теплые капли летнего дождя.

Марик смотрел ему вслед и, кусая губы, боролся между двумя крайностями — побежать и вернуть навсегда уходящего друга или пристрелить его к чертовой матери. Но возобладало третье. Он грязно выругался и, спасаясь от ливня, припустившего вовсю, побежал к машине. «Девятка», взревев мотором, рванула в город.

Вымокший до нитки Егор, медленно шел по полю к городу, растаявшему за стеной ливня, и ловил губами теплые капли дождя. В Москве его ждала Лина. Вся жизнь начиналась заново.

В этот же момент Аркадий Георгиевич тихонько постучал в дубовую дверь и вошел в шикарно обставленный кабинет хозяина дома, расположенный на втором этаже. Константин Эдуардович стоял рядом с огромным письменным столом, расположенным у большого, чуть приоткрытого окна и задумчиво смотрел на плотную стену дождя.

— Что делать с ними будем, Костя?

В частной обстановке начальник службы безопасности мог позволить себе некоторое панибратство со своими шефом.

— А что тут делать? — вздохнул банкир. — Деньги они не вернут, это ясно, а я не могу сейчас все это дело спустить на тормозах. Сам знаешь, мне перед уходом все надо подчистить так, чтобы потом никто не смог придраться. Пусть сумма и небольшая, но мало ли как на это потом в Москве посмотрят, если я сейчас все замну. И вот ведь что обидно!.. Если бы эти деньги первоначально планировалось похерить, то мы оформили бы их совсем по-другому, допустим, как кредит на фермерское хозяйство, а потом списали бы все на неурожай или на град, и тогда хрен бы кто подкопался. А тут я ведь твердо рассчитывал на то, что эти сучата поганые меня не подведут, и оформил кредит в белую. Посылать сейчас к ним нашу цхинвальскую бригаду выбивать деньги я не могу. Тут ведь мой племянник напрямую замешан. Он конечно дурак, но все же родная кровь. Мало ли как все может закончиться. Они парни молодые, глупые, полезут в драку, тут-то их наши боевики и перестреляют к чертовой матери. Давай дадим им еще один шанс. Подождем две недели, а потом, если они не вернут деньги, подадим заявление в прокуратуру. Пойдем по официальному пути. Пусть за все ответит этот подставной директор. Деньги мы, конечно, не вернем, но зато наверху нам никто не скажет, что мы кого-то тут покрывали. Слава богу, что документально Виталик там никак не проходит. За все ответ держать будет тот дурак-директор. Жаль, конечно, этого мудака Марика безнаказанным отпускать, но ничего, я ему весь кислород в республике перекрою. Он у меня больше ни в один банк не сунется, чтобы по пути ему его поганый нос не прищемили!

— Мудрое решение, Костя. И волки сыты, и овцы целы, — усмехнулся начальник службы безопасности.

Через полтора месяца Егор с объемистой сумкой в руках, поднимался по трапу самолета, вылетавшего из Беслана в Москву. Август в этом году выдался особенно жарким, и полуденное солнце безжалостно жалило тех, кому по необходимости или по долгу службы приходилось находиться на солнцепеке.

Найдя свое место, Егор закинул сумку наверх и сел около иллюминатора. Жара в салоне не доставляла ему особых неудобств, поэтому он, пристегнувшись и ремнем безопасности, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Последние полтора месяца дались ему нелегко. Эйфория первых дней, захлестнувшая его после выхода из бригады и разговора с банкиром, вскоре сменилась заботами о хлебе насущном.

Оставшись один, Егор оказался без копейки и без перспектив на какую-нибудь более или менее сносную работу в республике. Да он уже и не хотел оставаться дома, всей душой рвался в Москву, к Лине. Но приехать туда без гроша в кармане и жить первое время, пока он не найдет достойную работу, на деньги, заработанные любимой девушкой, ему претило. Он и так взял у нее взаймы, чтобы вернуться вместе с Виталиком домой. Не так он был воспитан, чтобы жить за чужой счет, пусть даже и временно. Поэтому Егор занялся поисками временной работы, чтобы получить хоть какие-то деньги.