Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна

— Кончай балагурить, — остановил его Каупервуд, — давай перейдем к делу, чтобы не томить наших друзей загадками.

Джон разлил коньяк и первым поднял бокал. Я поняла свою ошибку, предполагая, что приглашение на веранду — лишь желание хозяина разнообразить вечер. Видимо, здесь причина была посерьезней. И действительно, Джон, пригубив коньяк, поставил на столик свой бокал и сообщил новость. Оказывается, утром ему позвонили из Вашингтона и просили переговорить с нами насчет возвращения на родину, в Россию, где произошли демократические перемены и к управлению государством пришел Борис Ельцин со своей командой.

— Это инициатива новых российских властей, — подчеркнул Джон, — они просят вас вернуться, ребята. Там вас ожидают высокие должности, квартиры, дачи и прочие блага. — Каупервуд сказал, что у нас есть время подумать и все взвесить. А Дик не преминул ввернуть где-то услышанную русскую поговорку, перевернув ее на американский лад: «Интересно, зачем им менять хорошее американское шило на хреновое русское мыло?»

— Ладно, Дик, тебе слово еще будет предоставлено, а пока помолчи, — остановил его Джон и снова обратился к нам: — Надеюсь, вы, принимая решение, учтете не только свои интересы, но и наши дружеские чувства, а также близкие товарищеские отношения, особенно укрепившиеся в последнее время. Вот это я и хотел сказать, прежде чем Дик завладеет вашим вниманием.

Наступившая минута молчания была похожа на немую сцену из гоголевского «Ревизора». Я и Генрих были просто в замешательстве от всего услышанного и не могли даже слова вымолвить. Но это, оказывается, было не все. Дик собирался нас еще чем-то ошеломить. Он молча глядел на нас, видимо, давал нам время прийти в себя, с тем чтобы мы были способны воспринять еще какое-то известие.

— Нет-нет, Джон, этот номер у них не пройдет, — вдруг взорвался Дик. — Выперли их из страны, чуть было жизнь им не поломали и вот теперь, видите ли, созрели грехи замаливать. Приезжайте, мол, не обидим. Что они тебе, мячи футбольные — пасовать туда и обратно?!

Страстный порыв Дика был обращен в сторону Джона. Но тот никак не прореагировал. Дик успокоился и повернулся лицом ко мне.

— Информация, вернее, предложение касается главным образом тебя, Ия, — сказал Дик. — В общем, ты должна немедленно отправляться в Москву, там получишь конкретные инструкции. Дело в том, что идет повальное слияние российских и американских мафиозных групп. Раскрытие и ликвидация их — в интересах Москвы и Вашингтона. По обоюдной договоренности готовится ликвидация одного из главных криминальных каналов, по которому на днях будет направлена из Москвы в Нью-Йорк большая партия плутония. Очень важно, чтобы и груз, и все, кто его будет готовить, отправлять и сопровождать, остались целы и невредимы. Для этого принимаются меры. Нужна твоя помощь, Ия. Если хочешь, это приказ.

Оказывается, Дик, да наверное, и Джон были в курсе событий относительно операции «Плутоний». А мы с Генрихом делали из этого «страшную тайну» и все думали-гадали, посвятить в нее Дика или нет. Скорее всего, и Венс осведомлен лучше и больше нашего. Папа как-то высказал подозрение, что Венс связан с ЦРУ, очевидно, так оно и есть. Ну что ж, надо так надо.

— Когда мне ехать? — спросила я Дика.

— Вот это мне нравится, — засмеялся он и повернулся к Генриху.

— А ты что молчишь, разрешаешь жене или нет?

— Только в том случае, если буду ее сопровождать, — отозвался тотчас Генрих.

— Это исключено, — возразил Дик. — Непременное условие: Ия пока должна быть одна. Не беспокойся, все хорошо продумано, ей ничего не грозит. А почему именно она нужна — это и для меня загадка. Вот билет. Самолет завтра утром.

Так совершенно неожиданно для нас всех я стала участницей важной операции. Генрих, а потом и мама с папой до последней минуты отговаривали, призывали меня отказаться, мол, пусть сами там разбираются с мафией, зачем нам вмешиваться, рисковать своим здоровьем, жизнью. Я не могла с ними согласиться. На меня рассчитывают, связывают со мной определенные надежды — нет, я не могу подвести. И, честно говоря, чувствую себя обязанной перед нашими американскими друзьями за теплоту, заботу, внимание, которые они оказывают всем нам с первого дня приезда.

Первым сдался Генрих, за ним папа. Маму так и не удалось переубедить. Провожала она меня вся в слезах. Думаю, лучше бы ей ничего не знать.

Генрих довез меня до Сан-Франциско. Там прямой рейс до Москвы.

Почти всю дорогу я крепко спала. Устала.

В Шереметьево ко мне подошел приятный молодой человек.

— Вы Ия, супруга Генриха Николаевича, я вас знаю, — радостно объявил он.

— Откуда? — удивилась я.

— Мы работали вместе с вашим мужем. Он был нашим тренером по каратэ. Я был в числе ребят, которые через окно проникли на склад вместе с Генрихом Николаевичем. Вы тоже там были, дрались с бандитами, помните?

Конечно же я все помнила и сразу прониклась доверием к этому парню.

— Как вас звать?

— Михаил.

— Рада вас видеть, Михаил, — честно призналась я, вспоминая пережитое.

Он между тем взял у меня сумку, пригласив следовать за ним. Сказал, что машина ждет и в «Метрополе» заказан номер.

По дороге Михаил рассказал о крупных переменах в стране, в структурах власти. Из прежнего руководства почти никого не осталось. Но беда в том, что люди, имевшие большие связи с государственными экономическими структурами, продолжают влиять на них через различные коммерческие рычаги, к которым имеют теперь самое непосредственное отношение. Этих чиновников можно встретить сейчас в различного рода совместных предприятиях, ассоциациях, малых предприятиях и товариществах. Особенно опасно, что многие из них оказались тесно связанными с мафией.

Я узнала, что Миша работает сейчас в Министерстве внутренних дел России, в управлении по борьбе с организованной преступностью. И мне, поделился он секретом, предстоит выполнить очень важное задание по профилю этого управления. Больше он ни о чем не распространялся, только сказал, что завтра утром меня приглашают в министерство для подробного разговора.

Проснулась я в своем роскошном номере, как обычно, в семь утра, несмотря на чувствительную разницу во времени. Обычно час я трачу на разминку и приведение себя в порядок. И здесь не изменила своему расписанию.

Ровно в восемь по комнате рассыпался музыкальный трезвон телефонного звонка.

— Доброе утро, — услышала я вежливый голос, — разрешите принести вам завтрак?

— А могу я спуститься в ресторан? — поинтересовалась я.

— Можно, конечно, но вам заказан завтрак в номер и уже оплачен.

— Что ж, пожалуйста, я готова и на такой вариант, — согласилась я, хотя неплохо было бы, как говорят, на людей посмотреть и себя показать.