Владимир Власов - Мономах. Снова в деле

Балахов подумал о Мише и о том, что пора ставить последнюю точку в этой ночной эпопее.

Майор старался держаться как можно спокойнее, чтобы не встревожить Оськина раньше времени. Он знал, почему Миша так нервничает. Оськин ошибся и, похоже, сам понимал, что ошибся серьезно. Он успел блокировать записывающее устройство, прежде чем стер код. Но все, что было им сделано до этого момента, осталось в руках чекистов. Следовательно, там, в экспертном отделе, могли с точностью восстановить события и просчитать Мишу. Просчитать по стилю. Ведь еще четыре года назад его почерк тщательно изучала группа профессионалов…

Прежде о подобных операциях Миша предпочитал молчать. И это было оправдано. Балахов был его негласным командиром и как мог ограждал ценного компьютерщика от малейших неприятностей. Но теперь майору вряд ли удалось бы «прикрыть» Мишу. Балахов знал Оськина как облупленного и поэтому не сомневался, что на первом же допросе Миша сдаст его с потрохами. А это значит, что отныне Оськина следовало рассматривать как потенциальную угрозу. Такое положение вещей совершенно не устраивало Балахова. Но он не спешил поставить последнюю точку, поскольку прокол Оськина ничего уже не менял в загодя отработанном плане. Ведь этот выезд за город был не случайным. После взлома сервера Миша должен был исчезнуть. Исчезнуть, как и положено — без лишнего шума, в строго запланированное время и в конкретном месте. В заключительной стадии операции Балахов уже не нуждался в нем…

— Куда мы едем? — с тревогой спросил Миша, почувствовав, как еще не осознанный страх заполняет его душу.

— Еще километра три, и выедем на приличную дорогу. По ней до Новокольского, потом на Волоколамское и домой, — искренне признался Балахов и ободряюще усмехнулся: — Считай, совершили круг почета…

Однако Миша уже был не в состоянии оценить шутку майора. Предательски задрожали коленки. Он хотел еще кое-что уточнить, но язык стал как каменный.

Минута-другая, и машина выскочила на асфальтированную дорогу. Балахов сильнее сжал руль и прибавил скорости. Когда справа пронесся дорожный знак, указывающий, что впереди мост, Оськину и вовсе стало не по себе.

«Наверное, укачало…» — решил он, вспомнив, что всегда чувствовал себя неважно в душных, переполненных автобусах.

Неожиданно майор резко сбросил скорость, а на самой середине моста нажал на тормоз. Все это произошло настолько неожиданно для Оськина, что тот едва не перелетел через спинку переднего сиденья.

— Что… Что случилось? — растерянно завопил он и суетливо принялся вертеть головой по сторонам.

— Ничего, — холодно ответил Балахов и кивнул на дверцу. — Выйди, проветрись.

Миша еще больше растерялся.

— Зачем?

— Плохо выглядишь. — На лице майора появилась едва уловимая усмешка. — Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Не зная, что и думать, Оськин внимательно посмотрел Балахову в глаза.

— А разве мы не спешим?

Майор ничего не ответил. Не выдержав, Миша отвел взгляд и, открыв дверцу, выбрался из салона.

— Темень-то какая… — не удержался он от комментария. — И ни одной живой души…

Затем оглянулся на оставшегося в машине Балахова. Поняв, что тот не собирается вылезать, Миша не спеша подошел к ограждению и, упершись в него двумя руками, уставился в темноту.

— Представляешь, — не оборачиваясь проговорил он, — в последний раз я гулял по ночной Москве лет эдак десять назад…

— Бывает… — глухо отозвался майор.

Миша осторожно перегнулся через поручень, посмотрел вниз и присвистнул от удивления:

— Никогда бы не подумал, что здесь может быть такое течение…

Однако Балахов его уже не слушал. Стараясь как можно меньше шуметь, он открыл бардачок и достал из него пистолет. Затем нащупал глушитель. Пока Миша распинался о царящем вокруг безмолвии, мраке и некоем Ходасевиче, Балахов старательно накручивал на ствол глушитель.

Неожиданно Миша оглянулся и, заметив в руке у майора пистолет, вдруг как-то неестественно съежился и едва слышно пробормотал:

— Что это вы собираетесь делать?

Вместо ответа Балахов выбрался из машины и решительно двинулся на Мишу.

— За что? — Догадавшись о намерениях майора, Оськин, как загнанный зверь, прижался к поручням.

Балахов грустно улыбнулся и сухо проговорил:

— Извини, Миша. Но у меня совершенно нет времени для того, чтобы объяснить тебе все. Да и незачем тебе это знать.

Оськин заметался из стороны в сторону, как будто хотел убежать. А потом вдруг резко замер и как бы защищаясь, прикрыл лицо руками.

— Пожалуйста, не надо! — взмолился он. — Пожалуйста…

Балахов резким движением поднял руку и дважды нажал на курок. Миша замертво свалился на асфальт.

— Пожалуй, единственное хорошее, что я мог сделать для тебя, так это убить с первого выстрела. И я это сделал, — произнес майор, обращаясь уже к мертвому Мише.

Подойдя поближе, Балахов вцепился пальцами в плечики Мишиной куртки, приподнял обмякшее тело и подтащил его к поручням.

— Ну и тяжел ты, братец… — недовольно буркнул он и, ухватившись другой рукой за край штанины, перекинул труп через перила.

Миша провалился в темноту, а через несколько секунд послышался плеск воды.

«Ты прав, течение здесь быстрое… — констатировал Балахов. — Так что выловят тебя, скорее всего, где-нибудь в Павшино и весной, когда растает лед…»

Поймав себя на том, что беседует с мертвецом, майор пренебрежительно сплюнул и направился к машине.

«Компьютер!..» — вдруг отстучало у него в голове.

Открыв заднюю дверцу, он достал ноутбук. Не отходя от машины, размахнулся и швырнул компьютер вслед за Мишей в реку.

«Ну чем не египетский фараон?.. Если уж в могилу, так с любимой женой…» — Это сравнение очень понравилось Балахову. Его настроение немного улучшилось.

На мгновение затормозив на мосту, он прикинул, все ли сделал правильно. Потом возвратился на водительское место, швырнул пистолет в бардачок и, громко хлопнув дверцей, нажал на педаль газа.

На протяжении всего пути о Мише Оськине он старался не думать, раз и навсегда вычеркнув его из своей памяти.

— Я видел это удостоверение собственными глазами! — На мгновение Дардыкин перевел дыхание, а затем с нажимом продолжал: — И оно было настоящее! Выписанное на имя капитана Мельникова!

— Не кипятись, Леха, — мягко проговорил Мономах и отхлебнул из чашечки кофе. — Все обойдется, вот увидишь.

Дардыкин, вскочив с кресла, заметался по кабинету, словно шаровая молния.

— Нет, я никак не могу понять, почему ты спокоен, как каменный сфинкс?!

— Я бы посоветовал тебе расслабиться и выбросить всю эту историю из головы… Кстати, ты не забыл, что ты в отпуске?