Владимир Власов - Мономах. Снова в деле

— К сожалению, нет. Его зовут Мономах… Может, слыхал?

— Мономах? — растерялся Балахов. — Это из древнерусской истории, что ли?

— Нет, голубчик, это уже история современная…

С тех самых пор, как Мономах позвонил полковнику Головко и сообщил ему о жучке, запрятанном в ручке ядерной установки, его перестала интересовать судьба чемоданчика. Теперь он мог взглянуть на эту историю глазами стороннего наблюдателя и тщательно проанализировать свои промахи, ошибки, просчеты. Промахов было много, но кто из простых смертных не ошибается? Все в этом мире похожи друг на друга, и никогда не стоит внушать себе, что ты и есть самый особенный и неповторимый… Короче, у Мономаха наступил период самобичевания.

Так бывало почти всегда, когда все хорошо заканчивалось. Справедливость восторжествовала: виновные были наказаны, герои получили вознаграждение, а чемоданчик возвращен в секретную лабораторию ФСК. Мономах и его охранники в отчете полковника не фигурировали, и это было очень даже неплохо.

«Значит, в ближайшее время никто не лишит меня лицензии, — думал Мономах. — И ребята не останутся без работы. Выходит, мой расчет оправдался. Все получилось так, как я и планировал».

Эта мысль придала ему уверенности в собственных силах. Во всем теле появилась легкость, как после глотка хорошего вина. Мономах включил телевизор и сразу же понял, что сделал это напрасно — отличное настроение словно рукой сняло. Худощавый очкарик, ведущий передачи «Герой дня», задавал вопросы своему очередному гостю. К удивлению Мономаха, этим гостем оказался его старый знакомый — генерал Бобров.

Генерал с присущей ему самоуверенностью рассказывал о планах на будущее, о своей новой команде и о том, как прошла презентация его книги в Германии. Он был на удивление остроумен и нарочито нагло демонстрировал свою непобедимость. Судя по всему, Боброву каким-то чудом удалось вычеркнуть из памяти те несколько недель, когда он был полновластным хозяином ядерной установки и мог использовать ее по своему усмотрению. Вычеркнуть без всяких необратимых последствий…

Слушая Боброва, Мономах едва сдерживал рвущуюся наружу ярость и отвращение.

«А ведь совсем недавно генерал слезно умолял меня не сдавать его «службистам». Даже пообещал тихо и незаметно уйти с политической арены. Тогда мне казалось, что мы правильно поняли друг друга. Я сдержал свое слово, а он… опять меня подставил. Неужели все люди так неуправляемы? Господи, в каком страшном мире я живу! Глядя на таких, как Бобров, теряюсь в догадках — как относиться к подобным ничтожествам? Единственный выход — уподобиться им. Но я не могу, да и не хочу!»

Неожиданно Мономах понял, что напрасно забивает голову всяческими сомнениями. Ничего ведь, в сущности, не произошло. Во всяком случае, ничего из ряда вон выходящего. Обыкновенные политические игры. А точнее — говоря языком спортсменов — легкая разминка перед борьбой за президентское кресло. И только…