Владимир Михановский - По острию ножа

— По-моему, вам не столько кредиты нужны, сколько то, что на них можно приобрести. Потому что у вас, извините за прямоту, деньги имеют способность быстро испаряться, причем не в ту сторону, — заметил Матейченков.

— Согласен, — кивнул его собеседник. — Нам необходимы сельхозтехника, семена, удобрения, навесные орудия для обработки земли.

— Ну а как у вас с нефтью?

— Нефть для Чечни — особая песня, как вы знаете, Иван Иванович. Сейчас для нас добыча и переработка нефти — это, прежде всего, новые рабочие места, снижение безработицы.

— По-моему, положение с нефтью у вас тяжелое. Я несколько раз наблюдал постоянно горящие скважины, которые никак не удается погасить.

— И для этого нужны деньги. Вообще в нефтяную отрасль необходимо вложить не менее ста миллионов рублей.

— Чтобы полностью восстановить ее?

— Да.

— Не такие уж большие деньги.

— У нас их пока нет.

— И какая будет отдача?

— От полутора до двух миллионов тонн нефти в год.

— Не слабо!

— Но для начала нужен надежный инвестор.

— А где будет вестись нефтепереработка?

— Больной вопрос.

— Раньше она велась у вас.

— Но, во-первых, полукустарными, малоэффективными методами. Во-вторых, в этом деле было множество злоупотреблений, отследить которые не было никакой практической возможности.

— Как же вы решили этот вопрос?

— Видите ли, Чечня входит в ассоциацию регионов Северного Кавказа. Кое с какими регионами мы уже договорились.

— Интересно, с кем?

— Для начала — со Ставрополем и Туапсе. Этого нам пока хватит. У них хорошо налажена нефтепереработка. А мы взамен будем получать необходимый нам продукт на бартерной основе.

— А сама нефть у вас невысокого качества?

— Вот это — глубокое заблуждение, уважаемый генерал-полковник! — воскликнул чеченец. — Нефть у нас отличная, только перерабатывали мы ее до сих пор плохо, потому и составилось такое мнение.

— Ну хорошо. Вернемся к столице Чечни — Грозному, — произнес Матейченков. — Город страшно разрушен. Что, по-вашему, необходимо с ним делать?

— Мое личное мнение?

— Да.

— Знаете, товарищ генерал-полковник, зря вы его так разрушили.

— Как это? — удивился Матейченков. — В этом была военная необходимость.

— Не было такой необходимости.

— Мы должны были взять город.

— Согласен.

— Так о чем речь?

— Надо было окружить Грозный и взять его блокадой.

— На измор?

— Точно.

— А вы подумали о мирном населении? Это что же, повторить Ленинградскую блокаду?

— Вы же знаете, Иван Иванович, боевики мирное население и так не выпускали…

В ходе того памятного разговора генерал Матейченков предложил:

— Давайте вместе поездим по республике. Посмотрим различные объекты в освобожденных районах, выясним самые насущные потребности страны. Мне тогда легче будет разговаривать в Москве.

Собеседник охотно согласился.

Это была напряженная поездка. Полпред президента исписал не один блокнот, в его планшет легла не одна заполненная аудиокассета.

Многое полпреду стало яснее в результате поездки, многое и он разъяснил высокопоставленному чиновнику, одному из руководителей республики.

— Послушайте, вы все время говорите о рабочих местах, об их недостатке, — сказал однажды генерал. — Допустим, получите вы эти места. А пойдет ли народ работать? И особенно — молодежь?

— Что означает этот вопрос?

— За годы войны люди отвыкли работать. Ведь уже десять лет у вас неспокойно. Многие, наверное, решили, что разбой и похищение людей, работорговля и грабеж — гораздо лучший и более легкий источник дохода, чем ковыряние в земле или нефтяной скважине.

— Понимаю вас, Иван Иванович. Мы тоже задаемся этим вопросом. Но, так или иначе, необходимо выходить из кризиса, в который мы сами себя загнали. Потому и намерены начать дело с образования. Если, худо-бедно, общеобразовательные школы мы восстанавливаем, то со специальным образованием у нас дело швах. Нет среднего специального образования, нет педагогических, медицинских, профессионально-технических училищ.

— Профессию негде получить.

— Я уж не говорю о высшем образовании — оно разрушено дотла. А профессию нефтяника в техникуме не получишь.

— Не обязательно получать ее здесь, — заметил генерал Матейченков. — Можно ее получить за пределами республики, да хотя бы в той же Москве.

— Тут своя проблема, — развел руками чиновник. — Тот, кто однажды уехал, не хочет возвращаться в республику.

— Создайте условия.

— Стараемся. Вот здесь, в Гудермесе, мы создаем две военно-трудовые бригады…

— Какие?

— Железнодорожных войск и МЧС. В основном там будут молодые чеченцы.

— А что значит: военно-трудовые?

— Ребята там будут и службу военную проходить и одновременно народно-хозяйственные объекты восстанавливать. Как вам идея, товарищ генерал-полковник?

— Хорошая, — одобрил Матейченков. — Сколько рабочих мест она даст?

— Семь тысяч.

— Для начала сойдет. Но опять же: сумеете ли вы заполнить эти места добровольцами?

— Сумеем.

— А вдруг желающих работать не окажется?

— Народ устал от войны, — произнес чиновник. — Вот вам небольшой, но очень характерный пример. На днях, как раз перед нашим разговором, явился ко мне боевик, — при этом слове чиновник поморщился, — представился, как начальник крупного террористического соединения. Рассказал какую-то таинственную историю о том, что его предшественника, руководителя этой банды, увел каким-то непонятным образом русский солдат, после чего главарь бесследно исчез.

— Такое могло быть, — заметил Матейченков.

— Да я не об этом, — отмахнулся чиновник. — Пришел ко мне этот новый главарь и говорит: «Я воюю с самого начала войны. И прошлую всю прошел. Могу сказать прямо: мы устали от войны». — «И чего хотите?» — «Мирным делом заниматься».

— Похоже на провокацию, — покачал головой генерал.

— Вот и я так поначалу решил. Знаете, всего ведь за войну тут насмотрелся… Говорю ему: «Один пришел?» — «Почему один? С ребятами». — «Вооруженными?» — «Оружие готовы сдать». — «Все?» — «Все. Только скажите, кому».

— И сдали?

— Сдали.

— А сколько было боевиков?

— Полторы сотни.

— И всех трудоустроили?

— Пока не всех, но дело всем найдется. Только побольше бы таких случаев…

— Я так поставлю вопрос, — сказал Матейченков. — Если все факторы бросить на весы… Вот прошло, скажем, два года. Лучше стало в Чечне или хуже?

— Вопрос на засыпку.

— И все-таки.

Чиновник задумался:

— Пожалуй, стало хуже.

— В чем именно?

— Посудите сами. Возьмем поколение одиннадцати-двенадцатилетних детей. Они совершенно безграмотны, не умеют писать и считать, не могут даже подпись свою поставить, разве что крестик вывести… Разве это дело?