Евгений Сухов - Казначей общака

– Ты посмотри повнимательнее, – настаивал полковник, – надеюсь, в этом случае тебе легче будет нажимать на курок.

Шельма вновь взял фотографии, поднес их к глазам и внимательно стал рассматривать каждую из них. Вот лицо его дрогнуло в пренебрежительной улыбке. Дошло!

– Он что, по девочкам шастает?

– Угадал. Дедок он боевой, и ничто мирское ему не чуждо. При надобности он и сигаретку в охотку может выкурить. Так что запоминай. Появиться он может в любом обличье.

Шельма понимающе кивнул. Для убийства нужны причины, тогда легче нажимать на курок. Еще неизвестно, как он поведет себя, когда неожиданно увидит человека в монашеской рясе.

– Понятно. Откуда я буду стрелять? Надеюсь, не с трехсотлетнего дуба, как было в прошлый раз.

Полковник отрицательно покачал головой.

– В этот раз твоя задача будет полегче. Стрелять ты будешь из квартиры, метров со ста пятидесяти. Для тебя это детское расстояние. Надеюсь, что ты не промажешь.

– Считай, что он уже труп, – повеселел Шельма. – Когда я буду свободен?

– Не торопись, – мягко осадил его Глеб Иванович, – ты меня еще не выслушал… Ты будешь стрелять из однокомнатной квартиры, окна которой выходят прямо на кафе. Оно открытого типа. В твоем распоряжении только один выстрел, – многозначительно поднял палец полковник. – В любом другом случае тебя могут засечь. Потому что у тех, кто окажется с ним рядом, очень высокая квалификация. Перед тем, как произвести выстрел, переоденешься во все цивильное.

– Это каким же образом?

– Дослушай, – в этот раз интонации полковника были строже обычного. – С правой стороны от двери квартиры будет стоять «дипломат». В нем светло-серый костюм твоего размера и документы. Все как полагается: паспорт, права, там же будет телефон. Как только производишь выстрел, набираешь вот этот номер, – набросал на листе бумаги несколько цифр полковник. – Скажешь, что все в порядке. Номер запомнишь, бумагу проглотишь… Затем спокойненько так, не напрягаясь, выходишь. Но если надумаешь уйти раньше, не осуществив запланированного, – глаза Глеба Ивановича блеснули недобрым огнем, – я тебе не завидую.

– В первый раз, что ли? – почти обиделся Шельма. – А какой гонорар?

– А ты, однако, зарываешься, Шельма. Тебе что, воли не достаточно? – посуровел полковник.

– Воля – это хорошо, гражданин начальник, кто бы спорил. Но ты сам знаешь, когда у тебя в кармане шуршит хорошая «капуста», то чувствуешь себя на этой земле гораздо увереннее.

Казалось, Глеб Иванович раздумывал:

– Хорошо, будет тебе гонорар, только в этот раз будет поменьше. Мне твоя свобода дороже обойдется. Тридцать тысяч баксов устроит?

Губы Шельмы растянулись, как у младенца, только что отведавшего сладкое.

– Вполне, гражданин начальник. Эх, заживу! Мне бы только на волю выбраться. Я даже грабить не буду!

Полковник откинулся на спинку кресла, лицо его пренебрежительно скривилось.

– Верится с трудом. Хотя… кто тебя знает. Но в случае чего не обижу, хату подберу хорошую.

– Ты не сказал главного: когда?

Полковник улыбнулся:

– Тебя вывозят завтра в семь часов вечера.

Ох, эта его привычка встречаться на кладбищах. Похоже, что Билл среди могильных плит чувствовал себя так же уверенно, как рыбка в зарослях аквариума. Некрофил хренов!

С другой стороны, к людям, разговаривающим на лавочке у могилы, невозможно приблизиться незамеченным, а следовательно, и прослушать разговор. Умно!

Введенское кладбище выглядело заросшим – кривые тонкоствольные липы с реденькими кронами как будто росли прямо из надгробий и напоминали цепкие руки покойников, которые готовы были ухватить живых.

Лавочка была запыленная, и мистер Билл предусмотрительно обмахнул ее носовым платком, после чего аккуратно уложил его в нагрудный карман пиджака. Бережливый!

– А знаете, я ведь все это время тоже не сидел сложа руки, – заложил руки за голову боровик, слегка покачивая ногой. Было видно, что среди могильных холмов при несмолкаемом гомоне птиц он чувствовал себя так же уверенно, как покойник в церкви во время отпевания. – Оказывается, наш игумен весьма прелюбопытная личность. Вы можете не поверить, но в молодости он был вором в законе. – Журналист, хитровато прищурившись, посмотрел на Герасима. Кажется, он добился желаемого эффекта: подбородок Святого невольно напрягся, лоб рассекла глубокая морщина. Журналист довольно хмыкнул и продолжал: – Потом его уголовная карьера неожиданно обломилась. В чем-то он провинился. Возможно, его даже бы убили, если бы за него не заступился «кум». Как вы знаете, в пятидесятые годы лагерей было много, не хватало конвоя и для охраны стали привлекать даже заключенных. Так вот, отец Яков оказался в их числе. За свои старания он был замечен начальством. Вскоре его освободили, а через год он получил офицерский чин. Он остался служить в том же лагере, где когда-то сидел. По существу, администрация в его лице получила весьма ценного сотрудника: он знал о заключенных все или почти все. Наш отец Яков входил в уголовную элиту, и большинство законных воров раньше были его приятелями. Он с легкостью разрушил все их планы, несколько раз предотвратил восстание, так что начальство его очень ценило.

– Интересный экземпляр наш Яков! – не удержался от восклицания Святой.

– Да уж! – мистер Билл кивнул. – Заключенные неоднократно приговаривали его, но он всякий раз раскрывал их заговоры.

– Очень способный.

– Не то слово! Однажды он прозевал восстание, и первое, что сделали уголовники, так это искололи заточками отца Якова. И бросили его мертвое тело на плац. И что же? На следующий день он снова объявился. Да не один, а с ротой автоматчиков.

– Воскрес, что ли? – Святой поежился, посмотрев на потемневшие от времени кресты.

– Был убит его двойник. Причем он был похож на Якова не только внешне, он даже скопировал его походку.

– Что было с заключенными?

– Он их всех расстрелял. За это получил очередной орден, – скривил губы мистер Билл. Его ухмылка сделалась очень неприятной. – От этого человека можно ожидать все, что угодно. Я очень опасаюсь его сюрпризов. А у меня создалось впечатление, что он их готовит. Как бы он не улизнул и не оставил нас с носом. Я предлагаю взять его.

– Когда?

– Сегодня вечером. Я уже достаточно хорошо изучил его распорядок дня. Он нигде не ночует дважды. Зато ежедневно в двадцать ноль-ноль ужинает на Пироговской. Есть там один замечательный бар, где девки задирают ноги выше головы. Видимо, он считает, что подобное зрелище способствует пищеварению, – мистер Билл улыбнулся. – Кто знает, когда я доживу до его лет, может, тоже буду поступать так же. Я предлагаю перехватить его у входа.