Анна Смольская - Колбаса

Все как обычно, как всегда. В меру чистая кухня, и пусть Светка ворчит — чистая! Бежевый пластик панелей и кофейная поверхность стола, неубиваемая, хоть гвозди выпрямляй. Умеют наши керамику делать. Или не наши? А, неважно. Главное — нравится. Все по-домашнему уютно, все на своих местах. Ничто так не успокаивает, как знакомый до закрытых глаз комфорт.

Василий капнул на уже подрумянившуюся рыбу лимонного сока и прислушался — не очнулся ли незваный гость. Вроде тихо. Ладно, еду приготовит и проверит, а сейчас некогда, только отвернись, и блюдо испорчено — глаз да глаз нужен. От ароматов уже хотелось сладко зажмуриться и вдыхать, вдыхать и ни о чем при этом не думать. Свежая зелень, которую он захватил в магазине вместе с рыбой, хрустела под ножом, будила воспоминания о бабушке, даче и пирожках с капустой.

В ванной что-то упало. Отложив нож и выключив от греха подальше сковородку — ну еще бы пару минут! эх… — Василий поспешно вышел из кухни.

Миша стоял, тяжело опершись одной рукой о раковину, а другой пытался смыть с лица кровь. На полу валялась маленькая электробритва, которую Светка совсем недавно купила вместо прежней, древней, с тяжеленной батарейкой. Василий поднял бритву и аккуратно водрузил на полочку.

— Ты как? — не нашел он ничего лучшего.

— Норм.

— Есть будешь?

Миша хмыкнул и покачал головой:

— Не, с таким ртом разве что кашку.

— Кто ж тебя так? — не выдержал Василий и тут же прикусил язык. Любопытство сгубило гораздо больше народа, чем в байках да пословицах сказано. Зачем ему лезть в эту историю? Но Миша, слава богу, и не рвался откровенничать:

— Нашлись добрые люди.

Он выглядел уже гораздо лучше. То ли отлежался так быстро, то ли сам по себе живучий оказался. Хотя один глаз заплыл полностью, ссадина перетекала коростой со лба на короткие, тронутые сединой волосы, распухшие губы перекосило — и это только на лице. Вряд ли, конечно, на теле так же красиво, но, как могут болеть отбитые внутренности, Василий знал не понаслышке — в детстве не раз приходилось со шпаной сталкиваться, а уж те умели так, чтоб и не видно было, и мало не показалось.

— Ну, может, хоть чаю?

— Ага. Покрепче и послаще. И, это, штаны какие-нибудь дай. Есть что из старого?

— Так посидишь, — фыркнул Василий. — Я не баба, чтобы меня стесняться.

Чай Миша пил вкусно. Хоть и морщился от боли в разбитых губах, но не скрывал наслаждения. Василий жевал рыбу, хрустел овощами, но ожидаемого удовольствия не испытывал. Ну, рыба. Ну, овощи. Интересно, а деньги у него где — не обманет ли? Орешек-то хоть и битый, но вроде крепкий. Эх… Свалился же на мою голову, а как хорошо вечер начинался!

Звонок в дверь прервал затянувшееся молчание. Миша мгновенно подобрался. Василий замешкался было, но, разозлившись уже не на шутку, вышел в коридор. Что он — баба, что ли, в самом-то деле?

— Привет, дорогой! — Света впорхнула и чмокнула Василия в щеку. — Завтра не могу прийти, решила сегодня — ты же не против, да? Скажи-скажи, что рад меня видеть! Ну? Ой…

«Ага, увидела!» — подумал Василий, запирая дверь.

— Знакомьтесь — Михаил… Светлана… — церемонно представил он их друг другу, снял с подруги курточку, аккуратно повесил и уселся на прежнее место — напротив входа. Все это время Света молчала. Миша тоже.

— А я вас знаю, — прошептала девушка и прижалась к косяку.

— Правда? — нехорошо усмехнулся Миша. — А может, с кем-то путаешь? Рожа-то у меня сегодня на паспортную не похожа.

Василий впервые понял, всем нутром ощутил, что значит «сидеть, словно на раскаленной сковороде». Хотелось вскочить и бежать — немедленно и подальше. Что же это за фрукт-то, раз Светка так побледнела? И зачем эта дурочка вслух призналась? Нет, чтобы мне на ушко шепнуть — вдвоем придумали бы чего, а теперь…

— Зачем вы это делаете? — едва слышно произнесла она.

— Сядь, — Миша кивнул на пустующую табуретку. Девушка послушно опустилась, но на самый краешек, подальше. — И откуда ж ты меня знаешь?

— Я недавно была на собрании. Случайно, но мне понравилось.

— Это которые «Космос будет наш»?

Девушка кивнула. Миша перевел взгляд на Василия:

— А ты не узнал? Да… В двух шагах от космодрома не признают, что говорить об остальных, кто подальше? Дальше собственного носа ничего не интересует, одна колбаса на уме.

— К-какая колбаса? — оторопело спросил Василий, меньше всего ожидая подобных выпадов.

— Которой сортов должно быть побольше. Чтобы жизнь была получше — не помнишь уже такого? Эх, молодежь… Все забыли, все просрали — и историю, и… А! Да что тебе говорить, все равно не поймешь! Ты хоть в курсе, что на днях первый пилотируемый запуск с вашего Восточного?

— Конечно!

— А кто летит? Когда старт? А? Вот то-то и оно… А если не взлетит — что будет?

— Что? — переспросил Василий, растерявшись окончательно.

— Вот именно — что? Для тебя конкретно — что в жизни изменится? Молчишь? Колбаса из магазина не пропадет, не боись… Разве что космодром закроют, и ваш Шимановск снова заглохнет и мхом зарастет.

— Зачем вы это делаете? — уже громче и смелее спросила Света.

— Тебя все остальное не интересует? — повернулся к ней Миша. — Откуда я тут, почему твой до сих пор не вызвал кого надо? А? И не страшно тебе рядом со мной сидеть?

— Страшно. Но если что — я громко кричать умею. Соседи всяко услышат и вызовут ментов, то есть полицию. У нас городок маленький, далеко не уйдете!

— А ты храбрая, — протянул Миша, помолчав. — И умная… Хоть и красивая.

Света вспыхнула. Василий набычился. Еще не хватало его девушку клеить. Он за Светку уже морду бил какому-то инженеришке из новых, что с космодромом связан. Чуть с работы тогда не уволили — менеджер, в белой рубашке, при галстуке и с фингалом в пол-лица. Пригрозили тогда, что в последний раз прощают. Хорошо бы этот гад вовремя опомнился, не вдвоем сидят же, в самом-то деле.

И ничего она не умная! Другая на ее месте давно бы уже к двери рванула, вой на весь подъезд подняла, соседей переполошила. А уж я бы тут его постарался задержать — табуреткой вон можно приложить, к примеру… Но, блин, кто он такой???

— Скажи, — задумчиво протянул Миша, пристально глядя на девушку, — а для тебя что изменится, если «Русь» не взлетит?

— Обидно будет, — Света пожала плечами и опустила глаза, но тут же снова вскинулась. — Футбол проиграли, а ведь у себя дома играли. Так радовались… И тут опозоримся.

— Ты и футбол смотришь?

— Он смотрит, — Света кивнула на Василия, — и мне рассказывает. Да и я тоже иногда, правда, ничего не понимаю, но за наших болею. А что?

— Ничего… Эх, а давайте-ка еще по чайку, а? Да не бзди ты так, — Миша глянул на Василия, — не собираюсь я никого убивать. А тебе, девочка, сейчас отвечу, вот только чаю глотну.