Сергей Гайдуков - Стреляй первым

— Григорий Александрович, а разве ваша семья не в Праге? — удивился Шестов. — Вы же мне говорили…

— Мало ли ч-чего Григорий Александрович тебе наболтал, — перебил его Тарасов. — Он и мне иногда т-такое говорил…

— Так что делали ваши люди с оружием в руках в том доме, рядом с которым мы нашли белый «форд»? — вернулся к цели своего визита Шестов.

— Понятия не имею, — развел руками Тарасов. — Совсем распустились. Ездят к-куда хотят, д-делают что хотят… А я п-потом отдувайся за них.

— Вызвать вас дощ официального допроса? — вежливо поинтересовался Шестов.

— Да, п-пожалуй. Именно для официального. У вас же сейчас нет ордера на об-быск? Или на арест, н-не дай Бог? Тогда к-какого хрена, следователь, вы д-делаете в моем доме в два часа ночи?

— Я наблюдаю, — скромно сказал Шестов.

— Что?!

— У вас тут очень интересно. Какие-то раненые, кругом оружие… Кровь на полу. Может, мне подсуетиться и вызвать себе подмогу прямо сейчас? И заодно попросить ордер на обыск. Уж очень у вас тут интересно.

— Ни хрена у н-нас тут не интересно. Обычные трудовые будни. Ребята, — обратился он к охране. — Смотрите з-за его руками, чтобы он и вправду не н-начал тут н-названи-вать прокурору. А л-лучшс отберите у него рацию.

— Насилие над представителями закона?

— Ты даже не знаешь, что такое насилие, щенок, н-но ты попал в нужное место… Я т-тебя просвещу в этом с-смысле. Заберите у него рацию, а у тех двоих оружие.

— Нас будут искать, — напомнил Шестов, чувствуя, как по всему телу у него начинается дрожь.

— Поищут, н-не найдут и успокоятся. У вас же много т-там молодых следователей. Н-незаменимых не бывает. Просто у меня в этой комнате находилось достаточно людей, которые мне больше не нужны: ты, вон тот очкарик, беспалый… Григорий Александрович мне еще пригодится, а вот от вас всех мце придется избавиться. П-правда, в компании будет веселее?

— Так когда же мне привезут Ольгу с дочерью? — спросил вдруг Резниченко.

Именно эту реплику услышали появившиеся в дверях гостиной Кожин и Артем.

— Не знаю, за кого они нас принимают, — заметил Кожин. — Но мне нравится, что они не пытаются нас пристрелить.

— Да, это радует, — согласился Артем. Провожатый из охраны Тарасова вел их по коридору дачи.

— Сюда, пожалуйста, — пригласил он в гостиную.

— Спасибо, — Артем так же вежливо кивнул и подумал, что через минуту им, возможно, придется убить этого человека.

Но в гостиную им пройти не удалось, потому что там и так было слишом много людей. Артем приподнялся на цыпочки и увидел в центре комнаты Резниченко, еще каких-то вооруженных мужчин.

— Что здесь, собрание, что ли? — недоуменно спросил Метельский. — Черт-те что.

— Григорий Александрович там? — нервно поинтересовался Кожин, поглядывая по сторонам и насчитав уже человек десять вооруженной охраны.

— Там.

— Тарасов тоже там, — Кожин очень хорошо слышал та-расовский голос, вещавший что-то нравоучительным тоном, но из-за постоянного заикания это звучало довольно забавно. — Надо брать Григория и мотать отсюда.

— А нам позволят?

— Посмотрим. Надо попробовать договориться с Тарасовым.

— До него еще и не доберешься — полно народу. Не по головам же…

— Нет. Поверх голов, — Кожин вскинул автомат и выпустил короткую очередь в потолок, прежде чем тарасовская охрана успела дернуться.

Своего он добился — моментально все присутствующие в комнате обернулись к нему. Кожин держал в правой руке автомат, а левый его кулак был плотно сжат и поднят над головой. Артем стоял к нему спиной и видом автоматного дула удерживал охрану в коридоре от решительных действий.

— Минутку внимания, — крикнул Кожин. — У нас нет времени на разговоры. Мы забираем Резниченко с собой и уходим. Если кто-то дернется, я разнесу этот дом к чертовой матери!

— Про т-тебя-то я и не вспомнил, — грустно сказал Тарасов. — Ты же, бездельник, тоже участвовал во всей этой афере с моими деньгами. Как здорово, теперь в этой комнате собрались абсолютно все л-люди, которых я хотел бы отправить на тот свет. М-можно начинать?

— Посмотри на меня, Заика, и догадайся: шучу я или нет, — ответил ему Кожин. — Казаков бы тебе подсказал, но его уже нет с нами…

— Скотина, — помрачнел Тарасов. — Что ты хочешь, Гришу? Забирай это дерьмо… П-по, моему, у него крыша поехала на почве семейных переживаний. К-кого ты еще хочешь забрать? Очкастого? Беспалого?

— Не надо мне ни очкастых, ни беспалых, — Кожин не замечал в этот момент ни Шульца, ни Ивана, а смотрел только на Тарасова и старался, чтобы ствол автомата был направлен тому в голову. От этого люди обычно становились более сговорчивыми.

Тарасов не был исключением. Он сказал:

— Ум-матывайте, ребята.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — спохватился Шестов. — До завтра.

— Но з-завтра будет уже другой д-день, — многозначительно произнес Тарасов. — Другой день. И то, что т-ты видел сегодня, уже исчезнет. К-как дым…

— Вот завтра и поговорим, — Шестов и его двое сопровождающих попятились к двери. Тарасовская охрана расступалась, освобождая им путь.

— Григорий Александрович, пойдемте! Ольга у меня, — крикнул Кожин.

— Да?! — Резниченко мгновенно встал и кинулся к Кожину. — Толик, это правда? Слава Богу!

Губы у него дрожали, а пальцы, которыми он дотронулся до руки Кожина, были влажными. Казалось, за эти дни он постарел на годы.

— Немного в сторону, Григорий Александрович, — попросил его Кожин. — Мне хочется видеть глаза Олега Михайловича.

— Они п-полны печали, Толик, — вздохнул Тарасов. — Ничего, вы обставили меня сегодня, н-но завтра…

— Тогда до завтра, — продолжая сжимать кулак, Кожин отступил к двери, и на какой-то миг они все оказались тесно прижатыми друг к другу: Кожин, Артем, Резниченко, Шестов и два милиционера.

Заметив это, Тарасов улыбнулся.

— Толик, — мягко спросил он. — У т-тебя и вправду в кулаке граната или т-ты врешь?

— Хочешь проверить?

— Да!

Никто не успел и пошевелиться, как Тарасов выхватил пистолет и выстрелил Кожину в левую кисть. Тот вскрикнул и разжал пальцы… В пальцах не было ничего.

— Все-таки врешь, — сказал Тарасов и махнул рукой.

После этого все стало происходить очень быстро, и Артем так и не смог впоследствии восстановить точную картину происшедшего. Он помнил только то, что после того как Тарасов выстрелил во второй раз и прострелил плечо Шестову, началась настоящая канонада, и сам Артем внес в нее ощутимый вклад, выпустив целый рожок из «Калашникова» в обе стороны коридора. Охранник, который предлагал им войти в гостиную, умер одним из первых, но в тот момент Артему было не до угрызений совести.

Он просто пытался выжить. И ради этого убивал других.