Сергей Гайдуков - Стреляй первым

В гости к отцу его погнали особые побуждения, и уж никак не родственные — с Леонидом Владимировичем он не разговаривал уже лет пять. Здесь был интерес иного рода.

Обреченный своей деятельностью на ежесекундный самоконтроль и постоянную подозрительность, Дмитрий тщательно анализировал все факты своей опасной жизни, ища в случайных встречах и происшествиях ниточки тайно готовящейся ловушки. Пара бессонных ночей привели его недавно к любопытной мысли. Пока это было лишь гипотезой, но с каждым днем она казалась все более вероятной.

Как и большинство криминальных авторитетов столицы, Дмитрий был вынужден терпеть слежку и периодические наезды ментов, но за последнее время этот прессинг стал чрезмерно жестким и мелочным. Не будучи склонным признавать существование случайностей, Чернов основательно задумался над извечным вопросом: кому это выгодно? И тут неожиданно у него в мозгу сложилась четкая картинка: седой, высушенный временем старик, сидя в кресле своего загородного дома, дергает за ниточки ментовской паутины. Старик при этом гнусно улыбался, и Дмитрий понял, что это — его отец.

Пораскинув мозгами, Дмитрий сообразил, что если бы Чернов-старший действительно задался целью продемонстрировать сыну «кто есть ху», то он смог бы организовать такое мероприятие до безобразия просто. Связей у пенсионера хватало, и было достаточно одного-единсгвенного телефонного звонка, чтобы кто-нибудь из бывших подчиненных генерала Чернова, нынче проживающих в Кремле, распорядился взять Дмитрия в оборот.

Сначала Чернов-младший едва не задохнулся от ненависти к престарелому родителю, но потом, немного успокоившись, признал, к чести генерала, что тот снова провел сыночка как малолетку… Дмитрий не скрывал пренебрежения к отцу, который продолжал цепляться за прошлое, когда все его коллеги уже устремились к новым возможностям, к будущему. «Ты не видишь, что никто уже не хочет надрываться за ордена или благодарности, все хотят конкретно — машину, дом, счет в швейцарском банке! Вот о чем надо думать! А уж ты со своими возможностями мог бы развернуться! Ты как собака на сене — сама не жрет и другим не дает…» — раздраженно высказал Дмитрий отцу во время их последней беседы. «Я дам, я тебе сейчас дам», — приятным мягким голосом ответил генерал и запустил в сына пресс-папье в форме крейсера «Аврора», которым был премирован к какой-то годовщине Октябрьской революции. Дмитрий увернулся, и пресс-папье влетело точнехонько в стекло книжного шкафа, где на полках стояли все пятьдесят с лишним томов Полного собрания сочинений Ленина. На этом разговор закончился, как закончились и взаимоотношения Леонида Владимировича Чернова со своим сыном.

Дмитрий с тех пор открыто называл отца старым мудаком, который не видит собственной выгоды. И вот теперь Чернов-младший основательно призадумался: а был ли его отец выжившим из ума идиотом? И не находится ли Дмитрий вместе со всей своей конторой под колпаком у отца, который лишь до поры до времени держится в тени?.. Что он потребует, когда выйдет на свет и покажет коготки? Дмитрий недолго думал над этим вопросом: отец потребует все. Он захочет иметь власть над всей организацией, которую Дмитрий создавал столько лет и такими трудами. Хитроумный же папа палец о палец не ударил, зато как истинный комитетчик был в курсе всех дел.

Это была такая проблема, что, размышляя над ней, Дмитрий стал терять в весе и пропустил два сеанса в тренажерном зале, чем вызвал испуг у Бондаря. Но Дмитрий привык решать все быстро и просто. Он был готов потратить вечерок на то, чтобы лаской или силой выбить из старика дурь и выяснить, правильно ли вычислил надвигающуюся опасность или это начинающаяся паранойя. Приглашение провести уик-энд в кругу семьи за городом подоспело как нельзя кстати.

Теперь он торопил свой автомобиль по направлению к Варенину, думал о будущем разговоре с отцом, о своих вопросах и его ответах. Пистолет «ТТ» с глушителем лежал в тайнике между сиденьями. Опыт Дмитрия показывал, что это лучшее средство в поисках истины.

Пока Чернов терял время у поста ГАИ, его обогнала белая «девятка». Человек за ее рулем испытывал некоторое неудобство, так как за десять месяцев пребывания в Англии отвык от правостороннего движения. Он вообще уже начал отвыкать от России, проживая последнее время в Западной Европе, так что послание Леонида Владимировича приятно удивило его своей почти британской четкостью, изяществом и лаконизмом. Генерал на пенсии Чернов писал следующее:

«Глубокоуважаемый Сергей Михайлович!

Возможно, мое имя Вам ни о чем не скажет, но возьму на себя смелость напомнить Вам, что некоторое время назад я и Вы имели счастье работать в одном учреждении на благо Отечества. К сожалению, в те дни Ваш покорный слуга не имел счастья быть с Вами близко знакомым, так как по роду деятельности занимался несколько другими вопросами. В последнее время Ваше имя получило широкую известность в связи с опубликованием нескольких Ваших трудов, посвященных деятельности вышеупомянутого учреждения. Я с большим интересом ознакомился с Вашими произведениями, и хотя не во всем согласен с выводами, в целом считаю литературно-публицистическую деятельность Вашу исключительно ценной и заслуживающей внимания.

Узнав о Вашем визите в Россию в ближайшее время, я почел бы за большую честь принять Вас в собственном доме недалеко от Москвы. Возможно, что и для Вас эта беседа представляла бы определенный интерес, так как после сорока лет службы в называвшемся учреждении я обладаю достаточными познаниями и опытом, чтобы занять такого собеседника, как Вы.

Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении

Леонид Владимирович Чернов».

Генерал скромничал: конечно же, его имя было известно далеко за стенами Комитета. И конечно же, бывший полковник КГБ Сергей Михайлович Костенко, получив это послание, заволновался. Ему чрезвычайно захотелось встретиться и побеседовать с генералом Черновым. Хотя бы потому, что больше никто из бывших коллег не желал общаться с человеком, который в советское время был заклеймен как изменник Родины и перебежчик, а заочно приговорен к расстрелу. Потом обвинение с него было снято, так как исчезло государство, которому он изменил. Бывшему полковнику Костенко разрешили въезд в Россию, его книги перевели на русский, но презрительное отношение коллег осталось. И письмо Чернова было просто подарком, от которого Костенко не мог отказаться.

Генерал оказался настолько любезен, что заказал для гостя машину в прокатном бюро. Пройдя в Шереметьеве таможенный и паспортный контроль, Костенко быстро отыскал на стоянке предназначенную ему «девятку» и отправился в Варенино, резиденцию генерала. Это тоже было очень по-английски: загородный дом, парк, генерал на отдыхе после ратных трудов.