Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак

Авраменко все отлично помнил. Конечно же, этот самый генерал в прошлом году допрашивал его два раза в офисе и при нем же производил выемку финансовых документов концерна. Но зачем он пожаловал к нему сейчас, спустя почти год, когда дело, кажется, уже спущено на тормозах, да еще в субботу, да еще домой? И что особенно странно: похоже, визит носит явно неофициальный характер, смекнул Валерий Петрович. Он не знал, как на это реагировать и хорошо это было или плохо.

Урусов приласкал взглядом толстую золотую цепь на шее Авраменко.

— Вы, я смотрю, и золотишко уважаете, Валерий Петрович. Дорогая мебель. Золото на шее. Дача в Малаховке, участок сорок соток… — Заметив волнение во взгляде Авраменко, Евгений Николаевич хохотнул. — Да мы про вас все знаем! Все!

Последнее слово было произнесено с угрожающей интонацией. Урусов огляделся по сторонам:

— Что-то не вижу видака… Телевизор есть — вон какой слон! — И он указал на «Сони» в деревянном корпусе с гигантским экраном. — А где же видак?

— Это видеодвойка, — хмуро заметил Авраменко, пока еще не понимая, к чему клонит настырный генерал, но в душе внезапно шевельнулось какое-то смутно-тревожное гаденькое чувство.

— Отлично! Включите-ка, милейший Валерий Петрович, сейчас кое-что поглядим! Интересное кино! — С этими словами Урусов достал из кармана плаща черную видеокассету и, найдя в «Сони» нужную прорезь, вставил ее для просмотра.

Валерий Петрович сразу узнал в кадре и комнату, и койку, и безногую девчонку, и — себя. У него перехватило дыхание — такого он никак не ожидал… Подлая Мильва! Ах, сучка! А сама-то, сама-то все лыбилась да раскланивалась!..

Урусов нажал кнопку паузы — на телеэкране Валерий Петрович Авраменко замер, лежа на спине с расставленными ногами и выгнувшись назад, а его подружка Маринка, раззявив губастое хлебало, приготовилась всосать его бравого бойца, выпрямившегося по стойке «смирно», да тоже замерла… Авраменко, страшно смутившись, отвел взгляд. А вот Урусов взгляда не отводил и, по всему было видно, наслаждался откровенно похабной сценой.

— Мы в настоящее время проводим расследование убийства сотрудника московской милиции полковника Соловьева, — сухо начал Урусов, ввинтив взгляд черных, как антрацит, глаз в лицо Авраменко. — По нашим данным, его убили в связи с аналогичными видеозаписями, сделанными в известном вам ночном секс-клубе на Бутырском валу, — Урусов, не улыбаясь, кивнул на экран. — Добавлю, что вы по-прежнему проходите как свидетель по делу «Госснабвооружения». А теперь еще и убийство полковника Соловьева. А теперь еще и бегство вашего бывшего шефа Игнатова… Вам грозят крупные неприятности, Валерий Петрович! Очень крупные!

Евгений Николаевич знал, куда ударить побольнее. По оперативным данным, Авраменко всю жизнь вел двойную, если не тройную бухгалтерию — не только на службе, но и дома. И он, сменив без малого шестнадцать мест работы и двух жен, постоянно опасался быть застигнутым врасплох, выведенным на чистую воду, уличенным в обмаі-не, неверности и двуличии. Евгений Николаевич немало знавал таких субъектов! С такими работать ему было одно удовольствие: надо было лишь выведать или угадать червоточинку их души — и после этого из них можно веревки вить! Авраменко можно было прищучить легко, пригрозив или перспективой получить бесплатную путевку в сибирский санаторий «общего режима» сроком этак лет на пять, или разоблачением его тайных приработков в «Госснабвооружении», или, наконец, передачей супруге Капитолине Петровне вот этой самой видеопленки с его барахтаньем в липкой паутине разврата…

— Я не стану давать вам пустых обещаний, — продолжал сурово Евгений Николаевич. — Я и мои люди, — он бросил взгляд на мрачно молчащих Левкина и Свиблова, — приехали к вам в выходной день, пожертвовав своим временем, на откровенный разговор. Возвращаясь к «Ночной бабочке»… Там в кабинетах установлены скрытые видеокамеры, которые фиксируют плотские утехи клиентов. Полковник Соловьев, который и установил там эти камеры, был зверски убит в собственной квартире на прошлой неделе. Возможно, вы слышали об убийстве полковника Соловьева. А может быть, вы даже причастны к этому убийству… — Урусов сделал многозначительную паузу и с удовольствием отметил, что нужный психологический эффект достигнут: в глазах Авраменко заполыхал ужас.

— Нет-нет, я не имею к этому убийству никакого отношения… Я даже ничего не знаю… — залепетал он и безвольно упал в розовое кожаное кресло.

Урусов отмахнулся от него как от назойливой летней мухи.

— Мне это пока неизвестно. Но я пришел не за этим. У нас с вами не допрос — протокола, как видите, я не веду, это просто доверительная беседа. Но при свидетелях! Чтобы потом вы, не дай бог, не стали говорить, что и беседы-то никакой не было… От того, насколько вы будете со мной откровенны, зависит… Да вы сами знаете, что зависит! Меня в данный момент интересует не «Ночная бабочка» — пусть пока этим интересуется ваша жена, — Урусов издал мерзкий смешок. — Меня интересует господин Игнатов, ваш бывший начальник в «Госснабвооружении». И не только там. Вы его давний, насколько мне известно, сотрудник, а точнее сказать — подельник. Я ясно выражаюсь? Ведь Игнатов — опаснейший преступник, рецидивист, на нем висит столько, что хватило бы на десятерых смертников. Недавно он был объявлен в федеральный розыск. Авраменко, я спрашиваю у вас: что вам известно про офшорные счета, которые держал Игнатов за границей?

Валерий Петрович был настолько огорошен этим вопросом, что буквально раскрыл рот. Мысли его смешались, он не мог понять, куда клонит этот говорун-генерал и что ему, собственно, надо — то ли уличить его, взрослого мужчину, в аморалке, то ли предъявить ему претензии в связи с нетрудовыми доходами, то ли… Похоже, все же последнее, а это было куда пострашней: Урусова интересовал Владислав Игнатов и офшорные счета…

И что же ему делать сейчас? Неужели ему придется «сдать» важнейшую для Варяга информацию? От одной этой мысли у Авраменко волосы на голове зашевелились. Раскрыть ментовскому начальнику финансовые дела крупнейшего воровского авторитета, смотрящего по России? Да за это можно либо в пять минут остаться без головы, либо схлопотать перо в бок либо пулю в затылок… Генерал был настырен, наседал так, что выхода просто не было. Надо что-то сообщить этому генералу, что-то такое, что он смог бы и без него, без Валерия Петровича, узнать. А следовательно, он, Валерий Петрович, будет как. бы ни при чем.

— По каким делам вы с Игнатовым вообще общались? — быстро продолжал спрашивать генерал-полковник.

— По финансовым, естественно, я же был как-никак главным бухгалтером. И вы это знаете…