Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак

То, что в рапорте об объявлении В РОЗЫСК не имелось никаких бумаг о совершении этим самым Сучковым какого-то преступления, сразу навело ее на мысль, что речь идет о самом банальном «частном заказе» по просьбе какого-то высокопоставленного чинуши из верхов или от силовиков. То, что такие ресурсы будут тратиться по личной просьбе какого-то генералишки, особенно раздражало Светлану Александровну. За долгие годы работы в системе сначала советской, а потом российской юстиции Сергеева собаку съела на всех этих «прокурорских проверках», «объявлениях в спецрозыск» и прочей лабуде. К правосудию все эти действия очень часто не имели ровным счетом никакого отношения. Зачастую такие проверки и розыск служили инструментом преследования или шантажа неугодных высшей власти людей: государственных чиновников, бизнесменов, журналистов. Иногда таким образом отмывались деньги: большой заказ — большие расходы. Интересно, чем же и кому не угодил этот Сучков?.. И вообще — почему Сучков? Или опять кому-то бабки понадобились и вот их сейчас начнут мешками тратить на спецоперацию?

Светлана Александровна еще вчера вечером, как только рапорт из МВД лег к ней на стол, навела по своим каналам справки. И установила: в России на сегодняшний день проживают более четырнадцати тысяч граждан Сучковых. Так кого же объявлять в розыск? Всех? Загадка!

Но эта загадка должна была получить ответ сегодня в одиннадцать утра, в кабинете Генерального прокурора. Ровно в десять пятьдесят пять пунктуальная Светлана Александровна Сергеева вошла в приемную.

Тучный, много лет страдающий мучительной одышкой, Василий Игоревич Бусинов давно уже уяснил, что мундир Генерального прокурора не менее тяжел, чем шапка Мономаха. Когда два года назад его, безвестного начальника новороссийской прокуратуры, кремлевские чиновники усиленно проталкивали на пост главного надзирателя законности в стране, он и предположить не мог, какой невыносимый груз ответственности и вместе с тем безвластия обременит его плечи. В Новороссийске он был царь. Ну, не совсем царь, потому что наряду с ним в городе были точно такие же равновеликие цари — в администрации, в милиции, в мэрии, в порту… Но все же у себя в новороссийской прокурорской епархии Василий Игоревич ощущал свое истинное могущество, там он был самодержцем. К нему шли на поклон с просьбами, с подношениями, с претензиями, но никто — ни мэр или губернатор, ни даже местные криминальные авторитеты — не имел той беспардонной, наглой привычки давать ему прямые безапелляционные указания — возбудить уголовное дело против такого-то, провести прокурорскую проверку на таком-то предприятии. Не указывали ему, тыкая пальцем, кого карать, а кого миловать, против кого возбуждать дело, а против кого — воздержаться. Там с ним советовались, уважительно намекали. Ну, а когда аргументы заканчивались, то… платили или удалялись, извинившись, с чувством почтения и понимания, кто хозяин положения.

А тут, в столице, всякий мало-мальски приближенный к кремлевским коридорам власти чиновничек чувствовал себя вправе звонить по «вертушке» Генеральному и в приказном тоне требовать — не просить, а именно требовать — «разобраться в месячный срок» с имярек. Особенно сильно пришлось Генеральному попотеть в истории с покупкой того алюминиевого концерна, вот это была головная боль! С утра звонил один из администрации президента и требовал «ущучить» алюминщиков, а через полчаса звонил другой из Совмина и требовал «прищемить яйца» всем тем, кто мечтает развалить алюминиевую промышленность страны. И ведь надо удовлетворить всех — и тех, и этих, иначе несдобровать. А чтобы он не сильно дергался, деятели из МВД, этот мудак Урусов, ему уже показывали распечатки его телефонных разговоров пятилетней давности с новороссийскими паханами, которые — не без заинтересованного участия городского прокурора Бусинова — успешно приватизировали один морской порт.

Да, блин, врагу не пожелаешь..; Но назад дороги нет. К тому же за два года, что прошли с того дня, как Дума утвердила его в должности, он все-таки присиделся в высоком мягком кресле, да и в его личной жизни произошли сказочные перемены, о которых он не смел даже и мечтать в своем провинциальном прокурорском кабинете в Новороссийске. Шестикомнатная квартира в центре столицы, шикарная дача на Рублевке, самолет в распоряжении, на котором можно слетать хоть на рыбалку в Хакассию, хоть к теще в Керчь. Все-таки, если взвесить все плюсы и минусы его нынешнего статуса, количество плюсов явно перевешивало…

Словом, прав был Александр Иванович Сапрыкин, чьими стараниями Бусинов и взлетел столь высоко, говоря, что «с вершин власти человеку открываются иные просторы».

Вот только где нынче сам Алик? Уже больше месяца с ним никак не удается связаться. Ни на работе, в Кремле, ни дома, ни на даче в Жуковке его нет. Все телефоны молчат. Коллеги и секретарь ничего вразумительного сказать не могут. Как сквозь землю провалился. А он нужен был Василию Игоревичу именно сейчас — для совета.

На днях на Василия Игоревича навалили в высшей степени странное и какое-то даже сомнительное дело, связанное с проверкой деятельности крупнейшей в стране телевизионной компании. Точнее, дело было вовсе не в самой компании, а в ее владельце, который что-то не поделил с нынешними обитателями Кремля. Бусинову было недосуг разбираться в хитросплетениях личных взаимоотношений опального телевизионного магната и Кремля — перед ним поставили однозначную задачу: найти юридически безупречный способ свернуть этому «обнаглевшему олигарху» шею. А как тут найти приемлемый способ, если весь российский бизнес вырос на грубейших нарушениях законности, и, свернув шею одному, создаешь прецедент для других и тогда можно сворачивать шеи всем…

А тут еще вчерашняя ерунда — из МВД позвонил этот самый генерал-полковник Урусов и потом прислал бумагу на какого-то Сучкова. Письмецо Бусинов сразу же скинул Светке — пусть копает!

… Зазвонил зуммер переговорника. Прокурор нажал кнопку:

— Да!

— Василий Игоревич, к вам Светлана Александровна! — прощебетал из переговорника голосок секретарши Зины.

Бусинов бросил взгляд на часы. Без одной минуты одиннадцать. Ну да, конечно, он вызвал ее на одиннадцать. Вот акула — ни разу еще никуда не опоздала. И Василий Игоревич невольно почувствовал уважение к этой славной представительнице старой прокурорской гвардии.

— Я ее жду! — недовольно сказал Бусинов, и, отключив переговорник, с хрустом потянувшись, он развернул покатые плечи и повел затекшей шеей.

— Садитесь, Светланасанна, — бросил Бусинов, едва взглянув на вошедшую. Как и все в Генпрокуратуре, зная крутой нрав генерал-майорши, он в глубине души побаивался ее, но отказывался себе в этом признаться… — Я пригласил вас до поводу…