Олег Алякринский - Я — вор в законе: Общак

— Ты что, Степа? — только и успел крикнуть Варяг, невольно отшатнувшись в глубь прихожей, но Сержант уже мчался через дорогу в направлении соседского дома, держа свой короткоствольный автомат наперевес. Он увидел, как под мощной дубовой веткой, наклоненной почти к самой траве, кто-то дернулся и замер.

Сержант перемахнул через низкую ограду, раздвинул кустарник — и не поверил своим глазам: в траве ничком лежал бритоголовый парень, сжимая в руках винтовку с оптическим прицелом зеленого цвета. Под головой у парня уже растеклась бурая лужа крови. Сержант остался верен себе и не промахнулся.

— Что здесь? — услышал он за спиной возбужденный голос Владислава.

— Не зря я тебя предупреждал, Владик, — тихо заметил Сержант, ногой поворачивая бездыханное тело на спину. — Похоже, это тот самый… крутой из Москвы. Видал, какой винтарь у него особый — пластиковый. Серьезные люди его готовили к этой турпоездке.

Сержант побежал обратно в особняк и вскоре вернулся с объемистым пластиковым мешком для мусора. Варяг уже успел выгнать из гаража «форд» и подать его задом к лужайке, почти к самой калитке. На улице было пустынно. И никто не обратил внимания на то, что в багажник машины двое мужчин загрузили тяжелый мешок для мусора. А потом один из них — коренастый, плотный — сел за руль и поехал в сторону побережья.

Вечером Билли Лайл привез Варягу два билета на роскошный шестипалубный круизный лайнер «Пёрл Принсесс» — в каюте первого класса на пятой палубе.

— Завидую, — ухмыльнувшись, вздохнул Билли, беря из рук Владислава тугую пачку долларов. Он сообщил, что за билеты ему пришлось заплатить тройную цену, так как мест на этот рейс уже просто не было: какой-то крупный банк скупил почти все билеты, празднуя свой семидесятилетний юбилей.

— А ты не завидуй — мы не развлекаться едем, а работать! — сурово отрезал Варяг своему американскому управляющему делами. Он не сомневался, что Билли его надувает, но выяснять отношения по мелочам не стал — не до того было. Варяг прочитал памятку, прикрепленную к билету на круизный тур. — Так, возвращаемся ввоскресенье в полночь. Вот что, Билли, если все получится так, как я задумал, мне нужно будет сразу же в тот же вечер вылететь в Сан-Франциско. Ты возьми авиабилеты для меня, Лизы и господина Нащокина. Приезжай в порт нас встречать, но сначала забери из особняка Лизу, чтобы мы втроем сразу рванули в аэропорт. Из Сан-Франциско я улечу прямиком в Европу, так что не забудь еще три билета до… скажем, Парижа. Все ясно?

Проводив Билли, Варяг бросил взгляд на пустой дом напротив и на заросшую травой лужайку перед домом, где сегодня рано утром еще лежал труп Джокера, вывезенный Сержантом в черном пластиковом мешке на берег Гудзона. Труп наверняка уже нашли бродяги или полицейские. И возможно, в вечерних или завтрашних новостях о страшной находке сообщат дотошные репортеры. Самое же главное, подумал Варяг, чтобы эта новость, как можно скорее долетела до Москвы, чтобы ее узнал Кайзер и прежде всего сам батоно Шота, который, несомненно, стоит за всем этим. Будет обидно, если эта столь важная новость запоздает…

После откровенного разговора с глазу на глаз с Шотой Черноморским генерал-полковник Урусов размышлял несколько дней, прикидывая, как бы лучше воспользоваться той важной информацией, которую ему, сам того не ведая, сообщил грузинский криминальный авторитет. И в конце концов он решил: а что, если самолично подкатить к Варягу и шепнуть ему словечко о том, что не кто иной, как Шота, заплел вокруг него плотную паутину заговора, организовал некоему Жорику Уварову побег из СИЗО, чтобы тот отправился за границу и там прихлопнул смотрящего России, то очень возможно, эта хитрость поможет установить со смотрящим России доверительные отношения. И очень может быть, что, даже невзирая на взаимную неприязнь, копившуюся у них все эти годы, и на последние события, законный вор сумеет — нет, не преисполниться вдруг теплыми, дружественными чувствами к генералу милиции, а просто преодолеть инстинктивное недоверие. Тем более что, как было известно Урусову, у Игнатова к ментовским начальникам не было врожденной ненависти — более того, он даже дружил со многими из них, как, например, с покойным генералом Артамоновым — с ним он чуть ли не дружбу водил… Так отчего бы ему, смотрящему России, не завести дружбу с генералом Урусовым? Благо что у него есть веский аргумент в пользу этой дружбы: во всех последних неприятностях Варяга, и в его похищении с большого сходняка, и в вывозе тайника на Никитиной Горе, и, наконец, в пропаже воровской казны с офшорных счетов Евгений Николаевич не принимая никакого участия… То есть он, конечно, суетился, организовывал своих людей, предпринимал попытки что-то сделать, но его неизменно опережали на поворотах, обыгрывали. И вроде как выходило, что проделки Урусова нигде не вылезали, а торчащие уши всегда удавалось вовремя спрятать. Правда, была одна серьезная закавыка, которая могла всплыть: именно он, Урусов, послал вдогонку за Игнатовым своих трех бойцов, но что там с ними приключилось, он так и не понял, не знал, и даже если они совершили какую-то глупость, оплошность или мерзость — то всегда можно откреститься от них, сославшись на то, что он лично им никакого приказа не отдавал и, что бы они там ни совершили против Варяга, они, мол, действовали по собственному разумению — или неразумению.

С этими мыслями генерал-полковник Урусов набрал мобильный номер Закира, единственного человека, который наверняка мог бы стать для него связующим звеном с Варягом. Евгений Николаевич, воспользовавшись своим непобедимым оружием, — папкой с компроматом, заставил Буттаева держать с ним регулярную связь и раз в два дня докладываться. Очередной день для связи был вчера, но Закир не позвонил ни утром по служебному телефону, ни вечером на мобильный. Теперь Евгений Николаевич, приняв решение лично выйти на Варяга, стал сам искать Закира. Телефон дал звонков двадцать, но Закир трубку не снял. Урусов был крайне озадачен. Это могло означать одно из двух — либо Закир уехал из Москвы, либо… Но уезжать из города он, находясь под подпиской о невыезде, не стал бы, — Закир был человек осторожный и щепетильный в таких делах. Тогда что же… Неужели с ним что-то случилось? Больше всего его смущало то обстоятельство, что сотовый Закира был не отключен, а просто не отвечал. Это было очень странно — на Закира не похоже. И Евгений Николаевич, пожалуй впервые за все годы знакомства с дагестанским криминальным авторитетом, ощутил беспокойство за его жизнь. Ибо именно сейчас жизнь и здоровье Закира представляли для него большую ценность…