Юлиан Бардин - Империя страха

— Здравия желаю, Родион Семенович, — по-свойски приветствовал он шефа.

— Здорово, Антон, — просто ответил тот, и тут же спросил: — Слушай, к тебе приходил сегодня утром гражданин Жутинов?

Искренне не понимая неожиданную заинтересованность старшего офицера этим никчемным старикашкой, как про себя окрестил недавнего посетителя Лямзин, майор охотно отозвался:

— Да, был такой. А что случилось?

Небрежно отмахнувшись — правда, несколько нарочито, чтобы это могло показаться искренним жестом, — полковник сказал, отведя глаза в сторону:

— Да нет, ничего серьезного, просто у этого старого хрыча оказались могущественные покровители, и он попросил их поставить на особый контроль ход расследования.

— А разве уже есть и расследование? — искренне удивился Лямзин.

Кудряшов несколько раздраженно посмотрел на подчиненного, а затем недружелюбно процедил:

— Не цепляйся к словам, и без тебя тошно. Меня вызывал генерал и приказал лично заняться этим вопросом. Вроде бы этот Жутинов раскопал какие-то старые архивы у себя на даче, касающиеся нашего ведомства. — Кудряшов выдержал короткую паузу, а затем нетерпеливо закончил: — Короче говоря, передай мне рукопись и забудь об этом деле.

Несмотря на мягкость, с которой была сказана последняя фраза, Лямзин ощутил привычную нотку раздражения, как бывало всегда, когда полковнику приходилось урезонивать своего ершистого подчиненного.

Даже не пытаясь скрыть недоумение, майор неторопливо открыл сейф и отдал начальнику листы рукописного текста.

От взгляда старшего опера не укрылось, с какой поспешностью Кудряшов спрятал документы в кожаный чемоданчик, обычно используемый для особо секретных документов.

— Ну бывай, — кивнул на прощание шеф и торопливо вышел из кабинета.

Оставшись один, Антон несколько минут сидел в полной неподвижности, подперев голову широкими ладонями, и пытался найти объяснение такой небывалой расторопности начальника. Впервые за десять лет совместной службы Кудряшов забирал материалы у Лямзина, не дав при этом мало-мальски понятных объяснений. Легенда, связанная с высокими покровителями недавнего посетителя, не выдерживала никакой критики.

Ну, во-первых, зачем в таком случае Жутинову нужно было записываться на прием к старшему оперу, если все можно было решить одним телефонным звонком? А во-вторых, неужели важнякам-генералам было недостаточно нажать именно на него, Лямзина, чтобы он оставил все текущие дела и занялся данным сигналом?

Нет, что-то здесь явно не стыковалось друг с другом.

Сняв трубку городского телефона, Антон набрал номер адресного бюро и, назвав сегодняшний пароль и личный номер, попросил данные на Жутинова Илью Константиновича.

Спустя пару минут майор убедился в том, что его утренний собеседник не врал — он действительно жил в Бибиреве, на улице Пришвина.

Аккуратно записав на листочек продиктованный адрес, опер покинул кабинет и отправился в лабораторию.

Все та же великолепная Маша встретила майора дежурной улыбкой хищной стервы.

— Какие проблемы, Антон? — спросила она, сверкая бездонной голубизной искусно подведенных глаз.

— Да вот, — стараясь казаться, как всегда, усталым и безразличным ко всему на свете, кроме ее красоты, промямлил Лямзин, — пришел узнать результаты утреннего анализа, а заодно и тобой полюбоваться.

Повернувшись к мужчине крутой попкой, обтянутой тугими джинсами, девушка подошла к столу и искренне удивилась, разговаривая как бы сама с собой:

— Странно, обычно все бумаги мы оставляем здесь. Наверное, Аня случайно убрала в сейф. Сейчас посмотрю.

Не прошло и нескольких секунд, как Антон держал в руках гербовый бланк немногословного заключения умных экспертов.

Но то, что он прочел на маленьком бумажном листочке, повергло его в неистовое безумие. Всего несколько машинописных слов могли потрясти любого, даже более искушенного человека.

«Материал, представленный на экспертизу, не содержит в себе ни одного из элементов таблицы Менделеева. Молекулярная структура материала не имеет аналогов в земной среде и относится к неизвестной форме материи».

Дальше шла витиеватая подпись начальника лаборатории и стояла сегодняшняя дата.

Лямзин несколько раз пробежал глазами текст, не веря до конца в смысл прочитанного. Только после этого он вернул бумаженцию волоокой Машеньке.

От девушки не укрылось волнение, нахлынувшее на майора, и она спросила:

— Что-то не так?

— А? — майор недоуменно уставился на собеседницу и не сразу нашелся, что сказать. — Нет, все правильно. Я пошел.

Провожаемый несколько изумленным взглядом лаборантки, Антон покинул помещение, плотно прикрыв за собой дверь.

Мысли лихорадочно роились в его голове. Ему понадобилось добрых полчаса, чтобы принять какое-то решение. Но приняв его, Лямзин ни секунды не сомневался в том, что приложит все силы, чтобы выполнить его.

Если бы он знал тогда, что эти несколько строк перевернут всю его жизнь, то, может быть, не был бы столь решителен. Но это был его шанс — шанс, который выпадает не каждому, и не воспользоваться этим было бы настоящим преступлением. Надо было действовать. И как можно быстрее.

Раздался настойчивый звонок в дверь. Средних лет толстячок с массивным, выпирающим брюхом, в накинутом на плечи домашнем халате, расшитом драконами, прильнул к дверному глазку.

Узнав посетителя, хозяин квартиры неторопливо принялся отпирать многочисленные запоры, придав помятому лицу небрежно-высокомерное выражение.

В прихожую ввалился молодой человек в легкой куртке и надвинутой на глаза кепчонке — он был мокрым с головы до ног, словно купался прямо в одежде. На лакированном паркете тут же образовалась грязная лужа.

— Здорово, Абрашка, — весело приветствовал хозяина гость, решительно не обращая внимания на недовольство толстяка по поводу испачканного пола.

— Привет, Гвоздик. Ты что, — с едва уловимым одесским акцентом спросил человек в халате, — опять в говно вляпался?

Торопливо скинув с себя мокрую куртку и грязные ботинки, молодой человек прошел в комнату, увлекая за собой хозяина.

Когда они расположились за круглым журнальным столиком, гость заговорил, баюкая раненую руку:

— Зараза, собака укусила… я уж грешным делом подумал, что меня легавые вычислили. Ну да ладно, Бог с ним, рука заживет, — на лице Гвоздика отобразилось радостное оживление, — гляди, что я тебе приволок.

На гладкую полировку стола посыпались драгоценные побрякушки, сверкая чистой воды бриллиантами и крупным рубином в золотой оправе.

Стараясь скрыть рвущееся наружу нетерпение, Абрашка неторопливо вставил в правый глаз мощную линзу и принялся рассматривать украшения, поочередно поднося их к настольной лампе.