Питер Кейв - Ангелы ада. Смерть любопытной . Палач: Новая война

— Ну, она объяснила, что не сможет прийти в воскресенье, и мисс Уолкер горевала по этому поводу. Ей предложили поработать сверхурочно в выходной, и она считала, что следует согласиться, потому что ее любезно отпускали в среду после обеда. И вот, мисс Уолкер ждала ее в среду, а она не пришла…

— Но она бы обязательно пришла, если бы смогла, — сказала Карлота. — За все время, пока я ухаживала за мисс Уолкер, ее сестра не пропустила ни одного дня для посетителей. И если бы что-то случилось и она не смогла прийти, она бы позвонила и объяснила. Я знаю, Ада, она бы так и сделала. Она милая. И внимательная. Знаешь, она всегда благодарила меня за то, что я хорошо ухаживаю за мисс Уолкер. Не как другие.

— Да, верно, — согласилась Ада. — Но почему тогда она не пришла?

Большие карие глаза Карлоты расширились.

— Может, она в самом деле попала в аварию или еще что-то? Такое случается. Ее даже могли убить. И при ней — никаких документов, говорящих, кто ее ближайшая родственница, поэтому…

— Об этом написали бы в газетах, — возразила Ада. — У нее наверняка были вещи с ее адресом, и, я думаю, в их квартире есть вещи с именем мисс Уолкер и указанием, где она находится: письма и тому подобное.

— В доме, — поправила Карлота. — У них маленький дом, оставшийся от тетки. Может, и так, но всякое бывает. Может, это случилось только вчера, где-нибудь на пустынной дороге, и машину еще не нашли. Вот что я тебе скажу, Ада, миссис Хилл не могла просто не прийти, не позвонив и не предупредив. Я это знаю, и мисс Уолкер знает. Она не очень умная, но это добрейшая девушка. С ней что-то случилось.

— Об этом было бы в газетах, — повторила Ада.

— Может, и нет — сейчас много разных новостей.

Или где-нибудь на последней странице. Надо бы нам выяснить.

— Но как?

— В полиции. Они наверняка знают об авариях.

— Но, Карлота, не стоит беспокоить их из-за пустяков…

— Они для этого и существуют. Нам надо что-то делать. Попробуем выяснить, — сказала она.

Они с сомнением смотрели друг на друга.

— Итак джентльмены, — мягко сказал Джозеф До-меници, — я впервые заподозрен в убийстве и, смею надеяться, — в последний раз. Разумеется, я никого не убивал. Никакую Чедвик. Я никогда ее не видел и не слышал о ней. И если вы думаете, что Эйлин… Зачем, это же полный абсурд, джентльмены. Моя маленькая девочка просто не способна на такое.

Мистер Доменици определенно выглядел очень тихим и кротким. Он мягко щурился на Мендосу и Гольдберга.

— Да, на тебя это не похоже, — сказал Гольдберг.

— Конечно нет. Да я в жизни ни на кого руки не поднял. — Его облик соответствовал его словам. Его можно было принять за мелкого преуспевающего бизнесмена или какого-нибудь инженера: мужчина с приятной внешностью, ничто в речи или манерах Доменици не выдавало в нем профессионального вора.

Его взяли, когда он вернулся в отель в десять часов, сдался он спокойно, сказав только, что Эйлин расстроится и что он очень надеется, что их родственные связи останутся в тайне. Он сказал это лишь после того, как узнал, что они в курсе. Их осведомленность огорчила его больше, чем сам арест.

Он откинулся на спинку стула в офисе Гольдберга и проговорил:

— Моя бедная маленькая девочка. Ее нарекли Луизой, по имени моей матери, но она всегда переживала из-за своей национальности. Я надеюсь, вы не станете ей мстить, джентльмены, за ее нелюбовь к полицейским. Боюсь, что это влияние моей жены. В сущности, полицейские, с которыми я имел дело, обычно оказывались славными парнями. Особенно в последние годы, когда стандарты поведения так изменились. Я очень надеюсь, что вы не станете впутывать ее в это дело, — в его красивых темных глазах было видно беспокойство. — Это может разрушить ее брак. Я знаю, формально она виновата в укрывательстве разыскиваемого человека, но… Это убьет ее, я просто уверен, если муж или его семья узнают обо мне. Я ничего не прошу для себя, джентльмены, но пожалуйста…

— Что ж, мы тоже люди, Доменици. Думаю, я могу тебе это обещать, — сказал Гольдберг.

Доменици расслабился, достал платок и вытер искренние слезы.

— Спасибо, спасибо, лейтенант. Это истинно христианское милосердие, — сказал он серьезно; Мендосу развеселило редкое зрелище смущенного Саула Израэ-ля Гольдберга. — Не могу выразить, как я вам благодарен. Я не видел свою дочь — по разным, в общем, причинам — с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать лет, но мы всегда были очень близки. Знаете, я делал для нее все, что мог; у нее были все преимущества… частные школы…

— Могу догадаться, — сказал Гольдберг, — сколько жирных кусков тебе пришлось для этого стянуть.

Доменици не ответил на реплику.

— Она всегда добросовестно мне писала. Вы не думайте, будто она стыдилась своего происхождения, потому что сменила имя и назвалась Эйлин Вебстер, просто моя дочь испытала на себе все эти предрассудки против других национальностей. Мне довелась услышать о ее помолвке. Я чувствовал, что должен увидеть, как моя дочь выходит замуж — вот почему я, собственно, нарушил подписку о невыезде. Она рассказывала мне о некоторых трудностях с католической церемонией, ее новым родственникам не понравилось, что их сын берет жену другой веры, но она благочестивая девочка, она выдержала. Его родители потом оттаяли, и она к ним искренне привязалась. Я видел издалека молодого человека, и по ее словам… Он показался мне красивым, сильным юношей. Я очень рад и благодарен за это судьбе. Моя маленькая Луиза так хорошо устроилась в жизни.

— Могу себе представить, — сказал Гольдберг. — Значит, ты хотел только побывать на свадьбе, и все?

— Служба прошла великолепно, — сказал Домени-ци. — Мне легко удалось проскользнуть, свадьба собралась большая. Торжественная месса, конечно. Великолепно.

— И ты с тех пор здесь?

— Ну, — Доменици закрыл глаза, вспоминая пышную свадьбу, и так и не открыл их, — в Нью-Йорке такая мерзкая весна. Мне нравится Калифорния. Я… э-э… был вполне обеспечен, сэр.

— Достал кое-какие заначки из награбленного, — перевел Гольдберг.

— Очень скромные. Конечно, я старался не привлекать к себе внимание. Переезжал из отеля в отель, но подумывал снять маленькую квартирку. И, конечно, я мог видеться с Лу… Эйлин, когда ей удавалось ускользнуть. Мы провели вместе много счастливых дней. Очень милая добрая девочка, так счастливо устроилась. Век вас благодарить буду, лейтенант, за ваше обещание не трогать ее.

— Да, так насчет убийства, — сказал Мендоса.

Мистер Доменици открыл глаза.

— О, нет, — мягко ответил он.

— Ваша дочь никогда не говорила вам о Маргарет Чедвик? О том, как Маргарет видела вас вместе, как сделала вывод, что у вас с ней интрижка, и собиралась рассказать все молодому Джиму Томасу?