Сергей Зверев - Посвящение в герои

— О, вы уже на ногах? — удивленно воскликнул он и, видя нахмуренные лица разведчиков, добавил:

— В Эфиопии никто не встает рано. Утро у нас только начинается.

Действительно, машин на улицах было немного, и старенький «Опель» Ворку довольно быстро выбрался из города и покатил на северо-восток.

— А где же оружие и снаряжение? — спросил Лавров, когда они миновали последние дома.

— Я договорился, что нам все погрузят уже в Сомалиленде, — объяснил Ворку. — Здесь небезопасно: в последнее время пограничный контроль усилили.

Лаврову это объяснение не понравилось: он бы предпочел чувствовать под рукой приклад автомата, однако ничего не поделаешь, и он принялся оглядывать окрестности. А смотреть здесь было на что: Эфиопия оказалась очень живописной страной. Дорога петляла среди гор, несколько раз они пересекли бурные горные реки; возле мостов, как правило, стояли часовни. Леса чередовались с возделанными полями. Навстречу им попадались или такие же разбитые машины, как их «Опель», или повозки, в которые были впряжены быки.

Спустя три часа дорога пошла вниз — они спускались в саванну, к восточной границе страны. И еще спустя несколько часов подкатили к нескольким приземистым строениям — пункту пограничного контроля. Разведчики достали паспорта. Офицер-пограничник долго рассматривал их документы, на ломаном английском несколько раз задавал одни и те же вопросы: о цели их путешествия, времени, которое они собираются пробыть на территории Сомалиленда, наличии у них оружия. В третий раз получив одни и те же ответы, он приказал своим подчиненным осмотреть машину. Пограничники осмотрели не только багажник, но и капот, и салон «Опеля». При этом Лавров мысленно признал правоту их сопровождающего: с оружием бы они не проехали. Сам Ворку вместе с офицером тем временем удалился в одно из зданий. Вскоре пограничник вышел оттуда, вернул путешественникам документы, и они проехали дальше — уже к сомалийскому пункту досмотра.

— О чем беседовали со стражем границы? — тихо спросил Лавров, пока они подруливали к беленому домику пограничников.

— Я выражал восхищение храбростью наших солдат и помогал улучшить их материальное положение, — усмехнулся Ворку.

— Ах, вот как! Но если все так просто, почему нельзя было обойтись вообще без досмотра? Просто немного увеличить сумму…

— А вот это нельзя! — с сожалением отвечал посредник. — Осмотр обязателен!

— За что же тогда платить? — удивился Лавров.

— Если бы я не заплатил, нас бы до ночи там держали, — объяснил сопровождающий.

После строгого осмотра на эфиопской стороне проверка на втором пункте показалась путешественникам просто детской забавой. Офицер не глядя поставил печати в их паспорта, пожелал счастливой охоты и приятных впечатлений — и они покатили дальше.

Теперь они ехали по холмистой сухой саванне. Несколько раз путешественники замечали пасущихся вдалеке животных, а один раз рядом с дорогой мелькнули полосатые спины, которые до этого члены группы видели только в цирке — это были зебры.

К вечеру впереди показались дома, среди которых возвышались многоэтажные здания. Это была Харгейса — столица самопровозглашенного государства. К удивлению Лаврова, они не поехали в центр города, чтобы остановиться в гостинице. Вместо этого «Опель» начал петлять среди окраинных улочек, пока не остановился возле неприметного каменного домика.

— Все, приехали, — объявил Ворку. — Здесь переночуем, а утром я отвезу вас ближе к Буръо, там и расстанемся.

— А почему не в гостинице? И где обещанное оружие? — спросил Лавров.

— Оружие здесь, у хозяина дома, — объяснил посредник. — Потому и здесь, а не в гостинице. Утром я вам все выдам.

— Нет, ждать неохота, — заявил Лавров. — Я по автомату соскучился. — И, видя, что сопровождающий относится к его словам не слишком серьезно, твердо добавил: — Давай сейчас. Надо, не торопясь, все осмотреть.

Ворку пожал плечами, о чем-то поговорил с хозяином дома, и тот повел разведчиков внутрь. В одной из комнат он указал им на несколько ящиков, стоящих у стены, и по-английски объяснил:

— Все здесь, забирайте.

Второго приглашения не требовалось: разведчики быстро вскрыли ящики и начали осматривать оружие. Оно оказалось в порядке, хотя Лаврову показалось, что один автомат уже не новый — побывал в деле. Но придираться не стал. Теперь, с оружием в руках, он чувствовал себя гораздо увереннее и выдал Ворку половину денег.

— Остальное на месте отдам, — пообещал он. — Когда прощаться будем.

«Пусть теперь он беспокоится, — подумал майор. — Думает, кинем мы его или нет».

Утром, загрузив в «Опель» оружие, запас воды и продуктов, они снова тронулись в путь. Чем дальше они ехали, тем хуже становилась дорога. Теперь это был уже не асфальт, пусть и разбитый, а обычная грунтовка, в которую добавили немного гравия. Один раз они остановились, чтобы перекусить, и снова тронулись в путь. К вечеру впереди показалась узкая полоска зелени. Спустившись к ней, Ворку остановил машину.

— Все, дальше не поеду, — объявил он. — Тут есть ручей, дрова, можно переночевать, набрать воды, приготовить ужин. Вон там, — он показал рукой на восток, — километрах в пятидесяти — граница Пунтленда. Хотя вы ее не заметите — никаких пограничников тут нет. Зато бандитов предостаточно, так что будьте начеку. Давайте деньги, и я поеду обратно; не хочу здесь задерживаться.

Лавров расплатился с их гидом, тот поспешно сел в свой «Опель», развернулся и поехал назад. Разведчики остались одни.

Неизвестно, что было тому причиной, но на третью ночь, проведенную под крышей пиратского дома, Косте Мельникову не спалось. Может, подействовало сообщение француженки Нормы Лабрус о сумме выкупа, который запросили пираты за освобождение судна. Костя прикидывал, сколько этапов торга должно пройти, чтобы владельцы компании пришли к соглашению с угонщиками, и получалось, что жить им в плену никак не меньше полугода. Полгода, вычеркнутые из жизни! А ведь у него было столько планов: в институт на заочный хотел поступить — не всю же жизнь третьим механиком плавать. Да и с Настей хотелось развить отношения… А теперь… Все равно что в тюрьму попасть!

Эта мысль не давала ему покоя. А тут еще проклятая духота! Во двор выйти нельзя: на ночь Абдуллахи запирал двери всех трех комнат, в которых спали пленники. Костя встал, подошел к маленькому окошку, затянутому москитной сеткой. Здесь было чуть полегче дышать. Он выглянул из окошка. Четвертушка луны освещала крыши ближайших домов, кусок соседнего переулка. Нигде ничего не двигалось. В пиратском порту Босасо царила тишина.

Интересно, сколько времени? Мельников взглянул на часы. При свете луны разглядел циферблат: ровно два часа. Часа через три начнет светать, тогда…