Олег Юдин - Рамаяна по-русски

– Врёшь! – усомнился Лёха.

– А я верю, – вступился за умирающего чудилу Роман.

– Спасибо, великодушный воин, – поблагодарил Ромыча Кабан Без Башни и продолжил рассказ: – Ночью же я принимал облик, в котором вы меня здесь застукали и пугал добрых и разных людей. А порой и отужинать ими не брезговал. Неподалёку жил вредный святой старик по имени Фуражир – фуражка у него была жирная и от затылка никогда не отлипала. Дедка этого я конкретно достал: отнял у него фуражку – и у него на глазах съел. Вместе с козырьком, околышем, кокардой и матросскими ленточками. И даже не запил ничем!

Фуражир тогда злобно замахал ручонками и закричал: «Проклинаю тебя, Кабан противный! Навсегда ты останешься внутри этой ростовой куклы и будешь пугать других! И девчонки больше водиться с тобой не станут! Понял, козёл?»

Я понял, что переборщил с шутками, бухнулся на колени и сказал старику: «Прости ты меня, дедушка, Христа ради! Без девчонок я ж помру!» – «Не помрёшь! Перекантуешься как-нибудь!» – ответил святой. Я долго ему что-то говорил, упрашивал, плакал, ползал на пузе, шлёпая губами по земле. Снова достал. И тогда он сказал такую байду: «Ладно, дам тебе малое послабление: жди, когда Ромыч и его брательник Лёха с севера придут и отрубят ручки твои шаловливые – и тогда, Кабан Безбашенный, ты снова станешь нормальным конкретным пацаном. А теперь катись колбаской и не мешай мне не думать о вчерашних щах, нематериальных вещах и святых мощах. Понял, чмо?»

Вот такая история, братишечки!

Кабан замолчал и снова стал помирать, а Лёха, сочувствуя, спросил:

– И где твоя башка была, когда ты с Фуражиром разговаривал?

– Это отдельная история! – встрепенулся истекающий кровью и снова растёкся, но теперь уже не кровью по земле, а словами по древу, а также капелью по мозгам и лапшой по ушам слушателей: – Ещё до Фуражира было дело: я поцапался с Индрой. Перед роковым для меня конфликтом я частенько на капище Божие захаживал, где шибко приглянулся Сварогу тем, что пел женским сопрано в церковном хоре. Сварог прилетел с неба – и лично вручил мне именные ручные часы со стаей кукушек, кричащих грузинским девятиголосием, и сказал: «Дарую тебе, Кабан, кавказское долголетие! Понял, вокалист?»

После знаков внимания и премии от столь высокого лица, я решил: «А что мне Индра?» – обозвал его старым Перуном – и в глаз заехал. Индра очухался и двинул меня по кумполу своей дежурной палицей, которой он во время грозы по облакам стучит. Как сейчас помню: от удара Перуновой булавы позвоночник мой в трусы высыпался и голова провалилась внутрь.

Это ответ на твой вопрос, воин. Чтоб не говорили потом, что Кабан не ответил, где была его голова, когда он Фуражира доставал.

Удовлетворив любопытство Алексея, ракшас продолжал своё повествование:

– Мне чего? Я ж – Без Башни! Кричу: «Индрушка, я всё понял! Был неправ! Убей меня в конце концов на фиг – и дело с концом! И концы в воду!» – А Индра говорит: «Брахма-Сварог – старше меня и по званию, и по должности. Не могу отменить я его решения о твоём кавказском долголетии! Понял, Кабан?» – тогда я заорал изнутри: «А жрать я как буду? Ты подумал, когда самого меня бил по головному мозгу? На фига ты мою башку внутрь уронил? Она ж мне нужна! Я же в неё ем! Понял, типа, Индра?» – Ну, Индра вырвал из своей седой бороды один волос, произнёс заклинание, дал пинка вертящемуся под ногами юному пионеру Вольке ибн Алёше Костылькову, чтобы тот не отвлекал от серьёзных дел и побыстрее костылял учить уроки – и появился хирург Углов. Этот мастер – золотой скальпель удлинил мои руки, накормив меня до полного отвращения Гербалайфом. Но сначала прорезал мне в желудке рот и вставил туда золотые зубы. Когда помру – можете забрать как законную добычу.

– Не надо нам, – махнул головой Ромыч.

– Тогда отдайте автору этой книжки о нас – в качестве гонорара. Писатели – народ небогатый и материальное стимулирование им конкретно не помешает.

– Это можно, – кивнул Лёха и совсем уже было собрался начать выковыривать зубы изо рта рассказчика, но тут Кабан Без Башни некстати продолжил речь:

– Я сожрал всех местных слонов, львов, обезьян, медведей, козлов, зэков, краснопогонников, геологов, чукчей, оленей, спиннингистов, браконьеров, снежных людей, грибников, собак, кошек, муравьеда, проезжавших мимо цыган, зоопарк, дальнобойщиков с монтировками, гибэдэдэшников с полосатыми палками в руках и мотоциклами под седалищами и всё остальное, что шевелится.

А ещё Индра сказал мне, что ты, Роман, после того, как отрубишь мне руки, очистишь меня от грехов огнём, предав костру в погребальной яме моё тело. Спасибо вам, молодые воины, что вы свершили предсказание Индры. Моё освобождение близко. Ещё Индра сказал, что я в силах буду помочь тебе, Роман, очень важным советом. Но эти слова царя небес до сих пор являются для меня, олуха царя небесного, глубокой тайной за семью печатями. Что я могу посоветовать тебе, храбрый воин? Может быть, ты знаешь, о чём говорил Громовержец?

Рома сказал:

– Император Юга Равана унёс мою жену Светлану, пока мы с Алексеем охотились на оленя и были вдалеке от нашей хижины. Теперь мы ищем Свету, чтобы освободить её из лап Раваны. У нас нет других интересов, перспективных проектов и сфер влияния в этих и во всех иных местах. Если ты можешь хоть что-нибудь реальное подсказать, не молчи, прояви сострадание к нам! Мы сложим большой костёр – и совершим погребальный обряд над твоим телом, читая очистительные мантры. Мы окажем тебе все почести, провожая тебя в небесный путь! Скажи, где нам искать Свету? И как нам освободить её?

– Сожги моё тело, – сказал умирающий демон. – Только после этого я смогу рассказать тебе о том, что сейчас скрыто от моего и от вашего взора.

Не медля ни секунды, молодые путники отправились на поиски подходящей для совершения погребального обряда ямы. Вскоре они нашли её неподалёку. Вернувшись к месту, где лежал Кабан Без Башни, они обнаружили его тело мёртвым.

– Непонятки сплошные, – проворчал Лёха. – И как он теперь расскажет нам, где искать Светульку? Он же кони двинул!

– Не будь материалистом до такой степени, брат, – утихомирил Лёху Роман. – К тому же, мы обещали этого парнишку сжечь по-человечески.

– Разве что обещали, – нехотя согласился Алексей. – А так бы – ни в жизнь!

Братья сделали из лапника волокуши, с трудом перекантовали великанскую тушу Кабана на них и, обливаясь потом, молча потащили её к месту кремации. Доволокли только к вечеру следующего дня. К чести Лёхи стоит сказать, что он больше не проявлял скепсис и работал на совесть.

В яму набросали огромный ворох сухих смолистых сучьев и, стараясь быть как можно более деликатными, вкатили тело Кабана на самый верх погребального кострища.