Никита Филатов - Часы от президента

«Медаль ордена „За заслуги перед Отечеством“, которой посмертно награжден оператор Виктор Гвоздюк, получает его мать…»

Старушка вышла вперед и заплакала.

– Сейчас нашего покажут.

Точно. Камера с чувством запечатлела трогательное рукопожатие Бориса Николаевича и улыбающегося счастливца:

«За выдержку и стойкость, которые помогли достойно вынести тяготы и ужасы бандитского беспредела, тележурналисту Алексею Самошину вручаются именные золотые часы от Президента Российской Федерации!»

Крупно: коробочка, белый атлас, циферблат и пластинки браслета. Комментатор чуть не захлебнулся от восторга, но на экране уже показывали следующего героя…

– «Ролекс», наверное. Или «Омега».

Голос сидящего напротив здоровяка вывел Владимира Александровича из оцепенения:

– Что? Прости, не расслышал.

– Думаю, дорогая вещь эти часики.

– Дорогая… Выпить нету больше?

– Сейчас принесу, – подполковник по имени Женя уже поднимал свое крупное, тренированное тело из-за стола.

– Ладно, сиди. Не стоит, – вздохнул Виноградов…

ЭПИЛОГ

Машина плавно сбавила ход и прижалась к поребрику.

– Выходим?

– Да, здесь. – Молодой человек в светлом, почти до пят, плаще оказался на тротуаре раньше Самошина и даже успел помочь журналисту открыть дверь:

– Прошу!

– Спасибо, – «девятка» с неприметным номером сразу исчезла в направлении Артиллерийского музея, и мужчины остались вдвоем на набережной:

– Место красивое. Одно из моих любимых в городе…

Справа была Стрелка Васильевского острова, а за серой и неподвижной рекой таял в дымке Зимний дворец. Бурые от времени бастионы Петропавловки, шпиль, дебаркадер…

Самошин вдохнул прохладный запах Невы и поинтересовался:

– Вы сами питерский? Или оттуда?

Спутник вместо ответа ещё раз внимательно огляделся. И не обнаружив ничего подозрительного, приказал:

– Идите вперед до мостика. Я сразу за вами.

– Послушайте, к чему все это?

– Конспирация, – улыбнулся мужчина в плаще.

– Да, понятно. Но мы же битый час петляли по городу! Дважды пересаживались… И вы сами говорите, что «хвоста» нет, верно?

– Верно.

– Тогда уж проще было сразу отдать деньги – и все!

Собеседник пожал плечами:

– Не знаю. Мое дело – обеспечить скрытность и безопасность встречи. А потом уж разбирайтесь…

Мужчина в плаще догнал Самошина только за полосатой будкой контролера.

– Куда теперь? – Обернулся журналист.

– Пойдемте.

Дальше они двинулись вместе.

– Серьезно работаете.

– Иначе нельзя. Мы же не цветами торгуем, верно?

– Верно, – не мог не согласиться Самошин. – Я, кстати, потому сразу и не поверил, что вы от них.

– А теперь? – Поднял бровь спутник.

– После того, как человек показал записку, ту самую… Кстати, знаете, что майор Виноградов ушел из ментовки? Он у нас адвокат! В городской коллегии.

Мужчина без интереса посмотрел на журналиста:

– Я не знаю, кто такой Виноградов. Я вообще, чем меньше знаю, тем лучше сплю. Понимаете?

– Нет проблем! – Пожал плечами Самошин и мысленно выругал себя за излишнюю разговорчивость.

Спутники прошли уже метров сто вдоль канала, и ряд серо-зеленых пушек и разной военной инженерии перед музеем оказался у них по левую руку, чуть впереди.

Самошин завертел головой:

– Странно, народу нет почти.

Действительно, на встречу мужчинам попались только влюбленная парочка, юнец в драных джинсах и семья с детской коляской.

– На этой стороне мало кто гуляет. Все туристы там, у собора или в Алексеевском равелине.

Журналист с интересом посмотрел на собеседника:

– Да, пожалуй… Нам сюда?

У Самошина не оставалось никаких сомнений, что человек в плаще ведет его к вертолету, замершему посреди вытоптанной тысячами ног и колес площадки.

– Это что, экскурсионный?

– Совершенно верно.

– Знаю. Наши снимали недавно про них. Говорят, что…

Журналиста опять начала одолевать болтливость. Так бывало обычно, когда он чувствовал неуверенность в себе – и даже не страх еще, а только приближение страха.

Мужчин заметили – бело-голубая винтокрылая машина утробно взвыла и начала проворачивать лопасти.

В этот момент они как раз поравнялись с рекламным щитом, призывающим всего за несколько долларов совершить получасовой облет города на Неве.

– Для иностранцев в самый раз, а нашим вообще-то дороговато…

Желающих прокатиться на вертолете видно не было. Тем более, что половину щита прикрывал листок с текстом по-русски и по-английски: «Извините, сегодня осуществляются только технические рейсы».

– Сюда, – спутник придержал Самошина под локоть.

Бортовой люк был уже открыт, но прежде чем поставить ногу на ступень металлической лесенки журналист ещё раз ощутил на себе хватку стальных пальцев:

– Быстро! Быстро полез!

Самошин даже не понял, как оказался внутри.

Он успел только разглядеть зеркальные блюдца солцезащитных очков, бороду, усы – и тут же согнулся от удара в пах. За спиной что-то прогрохотало, и дневной свет стал проникать внутрь салона только через зашторенные иллюминаторы.

Звук двигателя и вращающихся винтов нарастал. Но находящиеся внутри не теряли времени даром – Самошина избивали и на земле, и когда вертолет оторвался от площадки, набирая высоту, и потом, когда он уже лег на курс.

Последнее, что увидел отброшенный ударом к иллюминатору журналист, была крохотная мужская фигура в плаще, уходящая в сторону крепостного пляжа…

Шамиль лизнул окровавленные костяшки кулака и пожаловался:

– Вот гад, слушай? Всю руку об него разбил.

Стоящий рядом парень, типичный питерский «браток», молча кивнул.

Далеко внизу, под дрожащим вертолетным днищем, потянулся зеленый массив пригородного лесопарка.

– Не пора еще?

– Наверное, – Шамиль подхватил неподвижное тело Самошина и подтащил его к бортовому люку. – Живой, да… Правильно!

– Слушай, а это что?

На покрытом ковролином полу матово золотились мужские часы.

Шамиль посмотрел на запястье Самошина со следом от браслета:

– Его. Точно.

– Замок, наверное, был слабый… Ну, что? Делаем?

Они убрали задвижку и пряча лица от ворвавшегося снаружи ветра выпихнули тело журналиста вон. Прежде чем закрыть люк, Шамиль туда же отправил и подарок российского президента.

– Высота метров триста.

– Хватит.

…Горожане теперь редко смотрят на небо.

Поэтому никто не заметил в осенней дымке черную точку, отделившуюся от экскурсионного вертолета и быстро затерявшуюся среди деревьев. А если кто даже случайно обратил внимание, то подумал, что так и надо.

И, скорее всего, был прав.

Моздок – Санкт-Петербург

Сентябрь 1997 года