Василий Веденеев - Логово «ВЕПРЯ»

— Выпьем по чашечке капучино? — предложил Виктор Николаевич. — Заодно побеседуем.

Он показал на ближайшее кафе, где прямо на тротуаре, под полосатыми зонтиками стояли легкие столики и белые ажурные стулья.

— Лучше на углу, — снова улыбнулся Азимов. — Там капучино не в пример вкуснее.

Мирзо здраво рассудил, что уж если пить с нежданным гостем, то лучше это сделать в том месте, которое ты выбрал сам и которое тебе отлично знакомо. Да, с сегодняшнего дня он начнет более внимательно прислушиваться к советам Абдулло, чтобы не чувствовать себя при подобных встречах, как голый среди своры злых собак. Он станет брать на прогулки и пистолет, и вооруженного телохранителя, владеющего приемами кун-фу. Конечно, все это будет, если сегодня удастся обойтись без эксцессов.

— Хорошо, пойдемте, — легко согласился Виктор Николаевич.

В кафе они заняли столик на веранде, — так пожелал Азимов, — и, не сговариваясь, положили свои шляпы на свободные стулья. Подскочил услужливый официант, и русский заказал два капучино и пирожные.

— Вы не против, если я угощу вас? — он достал объемистый бумажник из крокодиловой кожи. — У меня есть деньги. Смотрите!

Он раскрыл портмоне и показал Мирзо фотографию, на которой тот был запечатлен вместе с Шатуновским. Когда Азимов увидел пароль, у него сразу отлегло от сердца и он облегченно вздохнул: хвала Аллаху в его незреченном милосердии! Незнакомец оказался не террористом и, к счастью, долгожданным посланцем от партнеров.

— Почему не приехал сам Георгий? — по-русски поинтересовался Мирзо. — Я ждал его, а не вас. Что-то случилось?

— Лучше поговорим на фарси, — предложил Виктор-джон. — Теперь где угодно можно встретить людей, понимающих русский, а мне бы не хотелось, чтобы в нашей конфиденциальной беседе участвовал некто третий.

— Как вам удобнее, — холодно согласился Азимов. — Вы сами экспортировали по всему миру своих уголовников, а теперь сами же их опасаетесь?

— Не только уголовников, — многозначительно заметил гость.

— Итак? Что же случилось?

— Большое несчастье, — лицо Виктора Николаевича приобрело скорбное выражение. — Георгий Кузьмич умер.

— Умер? — поразился Мирзо. Насколько он знал, Шатуновский практически не хворал и не имел серьезных хронических заболеваний. Значит, надо понимать так, что его убрали?

Впрочем, это внутренние дела самих русских и у него нет никакого желания вникать или вмешиваться в них, дабы не подставить лишний раз собственную голову: там, где крутились огромные деньги, нет места сантиментам или жалости.

— И в этой связи? — начал Азимов, с тревогой ожидая продолжения: вдруг ему скажут твердое нет? Что тогда, начинать все сначала? Хотя не должны так ответить — кто же откажется от огромного лакомого куска? Но конъюнктура меняется, даже в отгрызании лакомых кусков.

— И в этой связи, — подхватил Виктор Николаевич. — Дела теперь поведу я. У меня есть необходимые полномочия, и я располагаю документами, подготовленными вами с покойным Георгием Кузьмичом.

— Вот так? — Мирзо отхлебнул кофе и кивнул, заставив гостя гадать, к чему относилась улыбка удовлетворения и кивок: к качеству кофе или к услышанным новостям?

— Мы приносим вам искренние извинения в связи о задержкой продолжения переговоров и реализации соглашений и заверяем, все достигнутые договоренности полностью остаются в силе.

— Прекрасная новость!

Азимов вежливо улыбнулся и откинулся на спинку стула. Теперь действительно можно расслабиться на несколько минут и спокойно вздохнуть, поскольку его ожидания оказались не напрасны.

Но интересно знать, что же произошло в далекой России? Сомнений нет: Георгий умер не своей смертью! Наверняка, ему помогли перейти в мир иной и еще неизвестно, каким образом это сделали. Однако стоило ли интересоваться подробностями? Наверное, нет. Старого генерала все равно уже ничто не вернет, а Мирзо без разницы, как, собственно, все произошло — главное, Шатуновского уже никогда не будет! Никогда!

Видимо, теперь ему придется постоянно иметь дело не только с другим человеком, но и с иной группировкой? Скорее всего, именно так, поскольку огромные деньги имели свойство постоянно переходить из рук в руки и смена хозяина редко обходилась без крови: кто знает, сколько ее на самом деле пролилось в холодной и далекой России? Только ли Шатуновский пал жертвой борьбы за сверхприбыль от нелегальной торговли оружием?

Надо полагать, одна группировка узнала о замыслах и действиях другой и началась ожесточенная схватка под ковром, а победителю удалось смести с арены побежденного или полностью поглотить его. Возможно, отставного генерала смели с арены даже вместе с его покровителями или покровителем. Но расспрашивать об этом Мирзо не станет, нет, ни за что не станет и никогда не пожалеет, если так и не узнает всей правды. Зачем ему такие знания?

В принципе для него никакой разницы, какая группировка русских осуществит сделку — лишь бы они поскорее дали вожделенное оружие, которым можно серьезно пригрозить на переговорах, чтобы достичь своих политических целей.

— Жаль Георгия, — помолчав, с сожалением причмокнул Азимов. — Искренне жаль. Он был толковым человеком.

— Мне тоже искренне жаль, — кивнул Виктор Николаевич.

— «Ну, это ты, положим, врешь и не краснеешь», — подумал Азимов, но вслух сказал совершенно иное:

— Приношу вам свои соболезнования в связи с кончиной господина генерала, — Мирзо тонко улыбнулся, давая понять: он стреляный воробей и его трудно провести на мякине. — И давайте закончим с этой темой и перейдем к делу. Когда мы сможем получить интересующий нас товар?

— Как только переведут деньги на счет известной вам фирмы в Швейцарии.

— Естественно, она подставная?

— Глупо отрицать.

— Тогда нам нужно оговорить гарантии. Сами понимаете, речь идет о слишком крупной сумме.

— Хорошо, но не станем же мы заниматься этим здесь? — усмехнулся гость. — Давайте ненадолго расстанемся, а через час я нанесу вам вполне официальный визит…

Знакомую черную кожаную папку, — ту самую, которую перед тем, как взлететь на воздух, отставной генерал Шатуновский передал Моторину, видимо, как залог сохранения собственной жизни, — Бахарев увидел совершенно случайно: он находился в кабинете Чуенкова, когда тот во время делового разговора по телефону знаком попросил майора немного обождать и открыл сейф. Там лежал неплотно закрытый темно-коричневый портфель и из него высовывался краешек той самой пресловутой папки. Пусть только краешек, но чтобы узнать ее, Юрию больше и не требовалось.

— Собираюсь в командировку, — положив трубку, озабоченно сообщил Виктор Николаевич. — Поеду в Италию, по следам Шатуновского.