Богдан Сушинский - Батарея

– Но я не хочу никуда уезжать! – возмутился Женька. – Я ведь и здесь, на батарее, могу пригодиться, – оглянулся он на встревоженного комбата.

– Не тебе решать, – твердо осадил его мичман. – Мал еще командовать. Отцу возражать тоже не советую, потому как не резон. Сказано тебе: «Марш в село!», – значит, марш.

– Почему сразу «марш»? Мы, вон, с комбатом уже почти договорились, что меня оставляют на батарее, юнгой назначают…

– Что значит «оставляют на батарее»? Что значит «с комбатом договорились»? – задав эти вопросы, мичман взглянул на Гродова так, словно и по отношению к нему в ту же минуту готов был применить свой «высший аргумент пролетарского воспитания».

– Считай, что ты уже юнга, – решил как можно деликатнее выйти из этой ситуации Гродов, торопливо покидая причал и направляясь к командному пункту.

– Вот видишь! – поспешил возликовать капитан «каравеллы», однако Гродов тут же добавил:

– …А потому выполняй приказание мичмана Юраша: бегом домой, готовиться к отъезду в тыл, то есть к переходу на заранее подготовленные позиции.

– Есть перейти на заранее подготовленные, – обиженно проворчал Женька и, приблизившись к берегу, взялся за канат, чтобы увести свою «каравеллу» назад, в секретную «гавань». Однако при этом посмотрел на капитана таким осуждающим взглядом, которого тому лучше было бы не ощущать на себе: «Эх ты, а еще комбат! Перед старшиной батареи отстоять не сумел!»

– Да брось ты эти гнилые доски! – потребовал отец. – Не теряй времени.

– Во-первых, это не «доски», а плот. Если его спрятать, чтобы батарею не демаскировал, он еще может пригодиться. Вдруг придется морем уходить из окружения?

– Учитесь, мичман, как нужно о боеспособности батареи заботиться! – рассмеялся комбат. – Молодое поколение наставляет.

– Более заботливого и предусмотрительного разгильдяя, чем этот, придумать, конечно, трудно, – иронично огрызнулся мичман. – Вы ему только слабину дайте, тут же на голову усядется.

Едва старшина успел проговорить это, как на смотровой площадке у КП появился батарейный писарь, старший краснофлотец Погребной.

– Товарищ капитан, вас к телефону! – прокричал он. – Командир дивизиона майор Кречет на проводе! Что-то очень срочное.

Однако подстегивание уже было лишним, Дмитрий и так поднимался по крутому склону с такой быстротой, словно совершал марш-бросок по пересеченной местности.

– Где тебя носит, капитан? – прозвучали в голосе командира дивизиона те же интонации, с которыми мичман Юраш только что пытался отчитывать сына.

– Бригадного комиссара Кулакова на пристани провожал.

– Долгие проводы у тебя получаются, и прямо-таки подтрибунальные. К твоему сведению, комиссар уже в Одессе и даже успел доложить контр-адмиралу Жукову, что особых просчетов в подготовке батареи не обнаружено.

– Очевидно, еще со сторожевого катера сообщил, по радио. А главное, что просчетов-то не обнаружено.

– На маневрах мы все молодцами выглядим. Только непонятно, почему от самой границы так задиристо и подтрибунально драпаем. Ну да ладно, не об этом сейчас разговор, – смягчил тон комдив. – О прорыве вражескими войсками нашего фронта ты уже знаешь.

– В общих чертах.

– А тут и «в общих…» – более чем достаточно. Румыны вошли в Котовск и достигли Вознесенска. Карта наверняка перед тобой, взгляни. Из всего увиденного тобой получается, что напролом, со стороны Днестра, на Одессу враг идти не решается, помнит, что именно с запада мы его и поджидали. Поэтому пошел в обход.

– Наверняка учитывает опыт наших дунайских рейдов.

– Еще бы! Все армии мира учатся теперь исключительно на примере «румынского плацдарма капитана Гродова», – неожиданно повело Кречета, благо, что вовремя спохватился: – Да ладно-ладно, шучу, хотя кто знает…

Впрочем, никакого значения его словам Гродов не придал.

– В Аккермане, – ошарашивает он комдива, – прямо на берегу стоит мощнейшая крепость – с башнями, подземельями, опоясывающим рвом.

– Стояла и стоять будет, однако нам с тобой от этого какая радость, если никто эту крепость к обороне не готовил; о зенитно-артиллерийском прикрытии и гарнизоне никто не позаботился? – тут же четко и по существу охлаждает он пыл своего подчиненного. – К тому же она давно в руках противника. Э-э, ты к чему это об Аккерманской крепости заговорил? – вдруг спохватился он. – Хочешь создать под его стенами еще один «румынский плацдарм»?

– Если мы высаживались на болотистый румынский мыс и умудрились продержаться на нем целый месяц; и это – на чужой земле, на вражеской территории… То кто способен помешать нам высадить ночной десант у стен Аккерманской крепости и овладеть ею?

– Но эта крепость расположена далеко от нашего дивизиона. На ином, на западном направлении, и вообще черти где, – Кречет произносил все это негромко, монотонно, тем не менее в голосе его проскальзывали нотки явного раздражения.

– «Румынский плацдарм», помнится, тоже был на ином направлении, – с тем же спокойствием напомнил ему Гродов. – И ничего… Флотилии нашей на Днестровском лимане, правда, нет, однако дальнобойную артиллерийскую поддержку можно осуществлять и с левого берега.

– Это ты уже официально обращаешься ко мне, как к непосредственному командиру? Ты хочешь, чтобы я подтрибунально снял весь гарнизон батарейного укрепрайона и бросил под стены захваченной врагом крепости? Так это, слава богу, не в моей власти. К тому же лично я подобными бредовыми авантюрами вообще, в принципе не увлекаюсь.

– Извините, товарищ майор, всего лишь хотел знать ваше мнение.

– Не ври, Гродов! Подтрибунально не ври! Ты хотел выведать, не стану ли я возражать против того, чтобы тебя снова сняли с командования батареей и назначили во главе какого-нибудь десантного батальона или полка.

– Но теперь-то я понимаю, что возражать вы не станете, – улыбнулся в трубку Гродов.

Идея «крепостного рейда» возникла у комбата еще в то время, когда, возвращаясь с берегов Дуная, он впервые оказался в Аккермане. Водитель попросил тогда полтора часа передышки, чтобы сменить колесо, немного подремонтировать машину и заправить ее. Но и без этой «оказии» капитан третьего ранга Ломов, который был старшим небольшой колонны контрразведки Дунайской флотилии, намеревался показать легендарному коменданту «румынского плацдарма» старинную крепость, возведенную несколько сотен лет назад на берегу широкого лимана. Причем восхищен он был даже не тем, что капитан со своим батальоном сумел почти целый месяц продержаться на плацдарме, созданном на вражеской территории, а тем, как он вел себя на румынском берегу, с какой уверенностью давал «мамалыжникам» понять, кто чего на самом деле стоит.