Иван Козлов - Осколок ордена

— В том, что вы говорите, Анатолий Сергеевич, логика есть, но одного вы все-таки не учли.

Абрамов вновь подошел к холодильнику, достал еще бутылку, но держит так, что из-за открытой дверцы она не видна Волину. В его руке оказывается таблетка, он бросает ее в горлышко.

— Что на этот раз придумал?

— Вы не учли главного, товарищ полковник. На спецподготовке нас учили запоминать километраж. Когда едете, учили нас, запоминайте цифры на спидометре. Я с Тоней сюда приехал — три последние цифры были 482. Вы вернулись — 566. Всего восемьдесят четыре километра наездили.

А до аэропорта и обратно отсюда почти двести. Что это значит?

Абрамов усмехается, наполняет рюмку, стоящую перед Волиным:

— Странно, ты ведь с виду неглупый парень...

— Что, и этому есть объяснение?

— Самое элементарное. Но выпьем сначала.

— Нет, — сказал Волин. — Вы сначала объяснитесь!

— И черт с тобой!

Абрамов выпил, отставил в сторону пустую рюмку, потянулся за долькой лимона.

Волин не выдержал. Закрыв глаза, он одним глотком отправил коньяк в рот, и в эту секунду Абрамов ударил его бутылкой по голове. Волин все же успел чуть отклониться, устоял на ногах и стукнул противника так, что полковник покатился вниз по лестнице. Снайпер хотел было бежать следом за ним, но тут взглянул в окно: к конечной остановке подходил автобус.

— Повезло тебе, — сказал Волин, перешагивая через стонущего Абрамова и наградив его напоследок ударом ноги. — Но не дай бог еще встретиться!

И он поспешил к автобусу, чувствуя, как кружится голова и подступает тошнота. Провел рукой по волосам — кровь. Не смертельно, сказал он себе, сотрясение, надо найти тихое место, отлежаться...

Абрамов попробовал подняться, но ноги не слушались. Переломаны были ноги. Он вытащил телефон, заорал:

— Срочно сюда, слышишь? Срочно! Меня нужно увезти отсюда. Если найдут и возьмут — все погорим, понял? Срочно приезжай...

Автобус, в который сел Волин, подходил к платформе электрички — она как раз тронулась с места. Волин вышел, замер. Он был не в состоянии сделать и шага. Он не видел уже, что из окна вагона на него смотрит Андрей.

Электричка умчалась.

Волин упал как подкошенный. Он был мертв.

Вертолет приземлился на асфальтовом пятачке возле вокзала. Из него вышел сначала Славин, следом — еще четыре человека. Их встречали тут Панин и Мишка. Чуть поодаль лежал труп, накрытый тканью, рядом с ним крутились милиционеры и врач в синем халате.

— Еще раз повтори, что тут произошло, — попросил Славин.

— Андрей узнал Волина через окно, позвонил мне, я прихватил Гречихина и помчался сюда. На двадцать минут вас опередил.

— Но уже посмотрел? — Юрий Кириллович кивнул на труп. — Волин?

— Волин.

— Он приехал автобусом из Федорцова, — продолжил теперь Мишка. — Сел в него на конечной. А на конечной садятся из двух деревень и трех садоводческих товариществ, это порядка четырехсот домов. Надо зачистить все.

Подъехал микроавтобус, и Славин сказал:

— Есть другое предложение. Сия карета нам подана, садимся, по дороге введу в курс дела.

Уселись, тронулись. Славин покрутил в пальцах сигарету, но курить в салоне не решился, повернулся к Панину и Мишке.

— Так вот, ребятки. Абрамов был дважды женат. Первая жена умерла давным-давно, у нее была дача, где проводила выходные дочь, пока не вышла замуж и не уехала в Тверь. Абрамов поддерживает с ней до сих пор нормальные отношения. Все ясно, нет? Да, главное забыл сказать: девичья фамилия этой самой первой жены была...

Зазвонил сотовый, Юрий Кириллович с кем-то переговорил накоротке:

— Слушаю... Не ехал, а летел? Ясно. Нет, не надо, сами управимся.

Он положил в карман телефон и спросил:

— Ребята, Волина на станции никто не опознал? Видели его тут раньше?

— Видели, — ответил Панин. — Продавщица из местного магазина, он у нее иногда покупал хлеб, кефир. Приезжал на «Жигулях».

— Впереди автобусная остановка, — крикнул водитель микроавтобуса. — Куда дальше рулить, товарищ полковник?

— Ясно куда. Достанем карты и компас, будем спрашивать у местного населения... Стоп, не будем спрашивать, тут, оказывается, своя милиция есть.

Они выехали на пятачок, где обычно разворачивался маршрутный автобус, и увидели стоявший в закутке, как в засаде, милицейский «Форд». За рулем его при открытой дверце сидел Валерий Иванович Щербина.

— Что-то меня сегодня все обгоняют, — вышел поздороваться с ним Славин.

Щербина посмотрел на часы:

— Жду вас ровно семь минут. Вот на столько наша доблестная милиция проворней иных силовых структур. — И далее продолжил уже без юмора: — Сам на дачу к Абрамову идти не рискнул... Нет, пошел бы, конечно, но мои ребята позвонили, дали информацию, что вы сюда едете... Что предпримем? Его участок отсюда — метрах в четырехстах.

— Транспорт оставляем, идем пешком.

— Можно лесом пройти, к самому забору.

И они пошли лесом.

Когда дом Абрамова был уже виден, четверо бойцов, прибывшие со Славиным, ускорили шаг и тут же растворились в своих камуфляжах в светлом березняке. Славин сел на пень, закурил. Щербина нетерпеливо переминался с ноги на ногу:

— Чего ждать? Тут до его калитки осталось...

Славин поднял палец:

— Не всегда побеждает тот, кто на семь минут шустрее. Абрамов — противник серьезный. Так, Панин?

Вадим не успел ответить — вышли на связь бойцы:

— Дом блокировали, обзор норма.

— Что видно?

— Тихо. Дверь открыта.

— Засветитесь.

Бойцов Славина до этого было не видно, а сейчас они объявились в поле зрения. Мелькнула сфера, треснула ветка, полетел камушек в окно.

Из дома — никакой реакции.

— Не нравится мне открытая дверь, — сказал Славин.

Щербина дернул плечами:

— А что здесь такого?

— Чаще всего ее не закрывают тогда, когда не могут закрыть, — ответил ему Вадим.

Юрий Кириллович затушил сигарету, опять сказал:

— Панин, иди к нам, а?

Встал, поправил ремень и, уже не таясь, ничего никому не говоря, зашагал к калитке дачи.

Вадим, Мишка и Валерий Иванович последовали за ним.

Бойцы остаются у забора, все остальные тоже. Славин сам идет к двери, переступает порожек, присвистывает:

— Сюда, товарищи. Оно уже не кусается.

Абрамов лежал у подножия лестницы, следы двух пулевых ранений были видны на его груди.

Из беседки, где они теперь сидят, хорошо виден летний домик, из которого бойцы выносят оружие и складируют его возле микроавтобуса. В домике под полом был оборудован ружпарк, теперь там все фотографируют, описывают, измеряют...

Славину это уже не интересно. Славин пытается понять, что тут произошло.

— Какие будут ваши соображения? — спрашивает он.

Первым, по старшинству, видно, отвечает Щербина: