Девид Джонсон - Дерево Джошуа. Группа ликвидации

Стокгольмские полицейские расхаживают с саблями трехфутовой длины. На свое счастье, я вскоре увидел одну такую. Это мужественные ребята. Заслышав автоматную очередь во тьме, они готовы ринуться на звук выстрелов, вооруженные всего-то лишь метровым стальным клинком. Что ж, в мире полно отважных мужчин. Мой опыт показал мне, что трусы находятся в меньшинстве. В ряде случаев и я проявлял мужество. Хотел бы я оказаться не прав.

Когда мимо пробежал вооруженный саблей офицер, я выскользнул из своего укрытия и поспешил обратно в отель. К парку уже съехалось множество казенных автомобилей. Сирен не было слышно. Вместо воя сирен они, точно музыкальные ослики, издавали тонкий блеющий звук. Где-то я читал, что в этой стране сирены используются только во время воздушной тревоги. Неплохая идея, если подумать. У нас в Штатах, когда слышишь далекий вой сирены, никогда не знаешь, то ли это пожар на пустыре, то ли мальчишка дует в полиэтиленовый пакет, то ли межконтинентальная баллистическая ракета с водородной боеголовкой падает прямехонько на центральную площадь.

Я прошел к себе в номер, не встретив по пути никого, кто мог бы заметить мои порванные брюки или путающее выражение моего помятого лица — по крайней мере, мне оно представлялось мрачным и пугающим. Я не выпил по тому случаю. Я вообще никак не отпраздновал это событие. Я просто принял горячую ванну, проглотил две таблетки снотворного и отправился в кровать. Я был всего лишь отставником, которого вернули в строй и который оказался слишком стар для успешного применения. Если кому-то пришло бы в голову убить меня во сне, он мог бы сделать это без труда.

Спал я плохо, невзирая на снотворное. У меня перед глазами стояла худенькая растрепанная женщина с яркими волосами, казавшимися в сумерках светлыми: она протягивала руки к темной человеческой фигуре в роще, моля о пощаде. Потом пришел другой сон. На меня напали со всех сторон, сбили с ног и прижали к земле; я уже задыхался под тяжестью их тел… Я резко открыл глаза: комната была залита светом дня. Надо мной склонился какой-то мужчина. Он прижал свою руку к моим губам.

Мы молча смотрели друг на друга почти в упор: нас разделяло расстояние не больше фута. Это был довольно импозантный и даже красивый мужчина, с густыми аккуратно причесанными черными волосами, начинавшими седеть на висках. Еще я заметил небольшие черные усы. Когда я виделся с ним в последний раз, усов у него не было, не было и седины, а рука находилась в гипсовой повязке.

— Ты действуешь неаккуратно, Эрик, — прошептал он, убирая руку. — Крепко спишь. И тебя по-прежнему мучают ночные кошмары.

— Не понимаю, зачем они вообще дали мне ключ от этого номера, — сказал я, — если каждый кому не лень может спокойно входить и выходить. Закатай-ка левый рукав.

Он засмеялся.

— Ах, так мы еще и шутить намерены. Это же была правая, ты что, забыл? — он начал снимать пальто.

— Привет, Вэнс, — сказал я. — Не надо раздеваться, Я тебя узнал.

Я сел, стряхнул остатки сна, потом прошел в ванную и пустил горячую воду. Из чемодана я достал банку растворимого кофе и пластмассовую чашку. Я насыпал кофейный порошок в чашку и снова пошел в ванную налить воды. Вода была достаточно горячей. Я присел на кровать и стал пить кофе, не предлагая Вэнсу. Я же его не приглашал. Если его мучила жажда, он мог бы принести свой кофе или, по крайней мере, свою чашку.

— Только не кури, — попросил я, когда он достал пачку сигарет. — Я сам не курю, и горничная может поинтересоваться, отчего это все шторы провоняли дымом.

Он усмехнулся и закурил.

— Они решат, что это твоя подруга. Та, с неописуемыми волосами.

Я встал, выбил сигарету из его пальцев и наступил на нее каблуком.

— Я же сказал: не кури!

Он взглянул на меня:

— Полегче, Эрик.

— А я тебя в бараний рог скручу, Вэнс, — сказал я. — Я всегда мог это с тобой проделать.

— Это не доказано, — сказал он тихо. — Как-нибудь надо попробовать. Но не здесь и не сейчас.

Я снова сел на кровать и допил свой уже вполне остывший кофе.

— Извини, амиго, — сказал я. — У меня была тяжелая ночь, и дым меня нервирует. Кроме того, я не настроен иронизировать по поводу этой дамы. Она, знаешь ли, мертва.

— Мертва? — он нахмурился. — Перестрелка в парке?

Я кивнул, а он спросил:

— И кто ее? Ты?

— Почему ты так думаешь?

— Я пришел, в частности, предупредить, чтобы ты ей не особенно доверял. Естественно, мы не могли послать тебе такую информацию по официальным каналам. Похоже, что ее отдел тайно расследует факты, содержащиеся в нескольких «телегах» на нее, о чем они совсем недавно поставили нас в известность.

— Могу засвидетельствовать, что «телеги» эти соответствуют действительности, — сказал я. — Но подстрелил ее наш объект. По крайней мере, он назвался его именем, а теперь я склонен думать, что на самом деле это был Каселиус. К сожалению, он не позволил взглянуть на себя при свете, и мне кажется, что он изменил голос, когда разговаривал со мной… Это была игра в кошки-мышки, Вэнс. Гнусно все это. Они предоставили ей возможность организовать собственные похороны, они предложили ей поучаствовать вместе с ними в душераздирающем действе, где ей была уготована главная роль, и заставили ее до самого последнего момента считать, будто она им помогает меня дурачить. А потом они ее убили. Он ее убил

Это была большая шутка, и тот, кто ее придумал, наверное, ужасно хотел там лично присутствовать и посмеяться. Потому-то я и думаю, что это был сам Каселиус. Он бы не стал разыгрывать столь важное представление для кого-то постороннего. Он бы не отказал себе в удовольствии присутствовать там лично, своими руками ее прикончить и увидеть ужас в ее глазах в тот момент, когда ей стало ясно, как жестоко ее облапошили.

Помолчав немного, я продолжил:

— Думаю, он убил ее потому, что она выполняла свою функцию, а он не хотел рисковать, оставив в живых свидетеля, который может заговорить. Утром я отправляюсь в Кируну вместе с вдовой Тейлора. Окажи мне услугу — проверь двух людей.

— Постараюсь

— Одного я не знаю. Но она сказала, что собирается замуж по завершении срока ее здешнего пребывания, и мне кажется, что осиротевший жених требует от нас некоторого внимания. Кто-то забил ей голову высокими идеалами, чтобы с их помощью воспользоваться ее услугами. Другой в настоящее время называет себя Джим Веллингтон. У меня нет доказательств существования какой-то связи между ним и Лундгрен, но он знаком с Тейлор. Возможно, тебе удастся обнаружить какую-то связь. И берегись: он прошел огонь и воду. Он не наш, но как-то я летел с ним в одном самолете через Ла-Манш с английского аэродрома — дело было в конце сорок четвертого или в начале сорок пятого. Кое-кто из той группы провалился, а кое-кто даже перебежал на другую сторону. Возможно, он один из них. Мне неизвестно, что из одежды он предпочитает, но могу дать тебе приметы, а Мак сумеет установить дату того Полета и поднять архивы, чтобы установить, кто был мой попутчик. Скажи ему, что это был налет на тюрьму в Сент-Алисе. В мою задачу входила нейтрализация коменданта ударом приклада за пять минут до взрыва тюремных ворот. Коменданта я взял, но кроме меня там никого больше не оказалось, как оно обычно и бывало в этих чертовых совместных операциях, и я едва унес ноги…