Наталия Матвеева - По моим правилам (СИ)

Глава 4

Охваченный аурой дурного предчувствия, «Эскалэйд» залетел в небольшую, но живописную деревушку Кэнди-вилладж в пяти километрах от Нью-Йорка, которая отличалась от других, примыкающих к городу, поселений тем, что состояла на девяносто процентов из старинных особняков и коттеджей, принадлежавших популярным артистам, политикам, известным общественным и культурным деятелям и… некоторым преступным лидерам.

Фамильный дом Мартинесов, где прошли первые шесть лет жизни Оливии, располагался примерно в середине деревни, не особо выделяясь среди соседних домов высоченным, титановым забором, по поверхности которого тянулись миллионы километров тонкого, еле заметного, черного провода под напряжением. Безопасность для крестного отца Эйдена Мартинеса была превыше всего на свете.

Лив заметила, что ворота, большие, изумляющие своей толщиной, возле которых сверху на заборе мелькали огоньки видеокамер, против обыкновения, были настежь распахнуты, и «Кадиллак» без каких-либо затруднений свернул на широкую дорогу из гравия, ведущую к шикарному, трехэтажному особняку.

Двор около дома впечатлял не менее роскошным вишневым садом по левую сторону, густыми кронами с красными вкраплениями ягод прикрывавшего почти половину древнего, величественного поместья, а с правой стороны цвели фигурно постриженные кусты роз и наблюдался небольшой фонтан из белого мрамора, изображавший летящих вверх Дедала и Икара с широкими, раскрытыми крыльями. Лив мимолетом посмотрела на шипящих водой представителей древнегреческой мифологии и, почему-то, с грустью подумала, что бедняги никогда не долетят до солнца.

Во дворе, к неприятному удивлению девушки, тоже не было ни единой живой души, хотя обычно это место кишит охраной, держащей руку на пульсе. Зато прямо около дома были брошены три «Тойоты Лэнд Крузер» ослепительного белого цвета, которые Оливия никогда раньше не видела рядом с ее отцом.

Пытаясь держать себя в руках, ощущая, как напряжение, страх и гнев бурлят внутри нее и готовы захлестнуть с головой, Лив легко взбежала по белоснежному крыльцу и вошла в дом. Эдди и Марти следовали за ней по пятам, держа оружие наготове.

В шикарном холле с пушистым, огненно-красным ковром на древнем блестящем паркетном полу, многоуровневой позолоченной (или золотой, Лив не знала, но не удивилась бы: заскокам ее отца иногда не было предела) люстрой, такими же красными, с золотыми узорами, обоями на стенах и картинами Сальвадора Дали в рамках никого не было.

Более того, в доме стояла зловещая тишина. Ни единого звука. Лив нахмурилась и свернула влево, заглянув в просторную, но не менее претенциозную гостиную, отвечающую по мебели и обстановке принципам современности, но там тоже было пусто. Тогда девушка рванула в противоположную сторону, где располагалась шикарная столовая и кухня с современной техникой и гарнитуром, а главное – с огромным обеденным столом, за которым Лив, наконец-то, обнаружила первого живого человека – горничную средних лет, судорожно вздыхающую и дрожащую от страха, крепко обхватив руками свое тело. Лив вопросительно посмотрела на нее, и та шепотом произнесла: «В кабинете», слабо кивнув на деревянную резную лестницу, ведущую из холла на второй этаж.

Лив кивнула и, стиснув зубы, бросилась наверх.

Толкнув дверь кабинета, Лив вошла и ощутила, как ее внутреннее напряжение достигло своего пика. Чтобы скрыть волнение и неописуемое удивление от увиденной картины, девушка сложила руки на груди и потихоньку отпустила свои дьявольские тормоза.

В кабинете, помимо отца, Брайана и Джонни, который ухитрился приехать раньше Лив, торчало еще около десятка человек. Лив никогда их раньше не видела, но они и не отличались особой оригинальностью во внешности: по крайней мере, среди темно-серого пятна блеснуло что-то яркое, из ряда вон выходящее, но Лив, которая уже пикировала на крыльях своего гнева, замещающего сильнейшую тревогу за отца и Брайана, не успела как следует разглядеть непрошенных гостей: перед ее глазами возник десяток стволов, каждый из которых в мгновение ока был направлен на нее.

Она раздраженно сложила руки на груди и посмотрела в сторону большого дубового стола-секретера, покрытого лаком и различными бумагами, и даже ноутбуком, который немного не вязался с образом средневековой комнаты, безуспешно навязываемым этому помещению отцом, не побрезговавшим, однако, поставить здесь два черных дивана из крокодиловой кожи, четыре подобных же кресла и обшить одну из стен, на которой опять же уютно устроились непонятные и слегка сбивающие с толку произведения Дали, кожаной плиткой. Возможно, со второй стеной он поступил бы точно так же, но, к несчастью, она вся, слева направо и сверху вниз, была занята пуленепробиваемым панорамным окном, которое, к тому же, было непрозрачным снаружи.

Не смотря на панорамное окно, зрительно расширяющее и без того огромную комнату, в кабинете было очень душно и тесно.

Незнакомцы, которые сейчас хмуро держали только что вошедшую Лив на мушке, столпились в правой части кабинета, а сам Эйден, восседавший за столом, Джонни, вальяжно пристроившийся на краешке этого же стола, Брайан, напряженно глядящий на чужаков с правой стороны от папаши и около двадцати человек – охрана отца, которые, заняв позицию за спиной своего босса, нацелили пистолеты на незваных гостей, - все они расположились в левой части помещения.

Лив хмуро посмотрела на Джонни, который даже в такой наэлектризованной ситуации не терял бодрого расположения духа и совершенно в свойственной ему манере игриво осмотрел девушку с ног до головы горячими зелеными глазами, завершив ритуал обворожения обаятельным подмигиванием, что, конечно, мигом отозвалось в душе Лив теплым сиянием, но она, впрочем, не подала виду. Переведя гневный взгляд на Эйдена, сидящего за столом в самоуверенной позе и с беспокойством глядящего на десяток стволов, которые своими немигающими черными глазами пристально уставились в голову его дочурке, Лив все же успела уловить в его стальных, сияющих холодом, глазах невероятную ярость, которая могла в любую минуту взять над ним верх и дать команду его же громовым голосом своим верным песикам сделать из агрессивно настроенных чужаков решето, но он почему-то еще сдерживался…

И вообще, они все молчали. Даже здесь, посреди этой ватаги людей, вошедших в состояние холодной войны, царила напряженная и густая, как туманный воздух, тишина.

- Отец, ты что, решил собрать кучку чокнутых в своем кабинете и организовать свое ТВ-шоу? – язвительно и гневно спросила Лив, обведя жестом десятерых мужчин, с самыми серьезными лицами не сводящих с нее прицелов. – А где же Опра? Ты что, забыл ее пригласить?? – ядовито негодующе воскликнула она и снова посмотрела на незнакомцев раздраженным, но ничуть не испуганным взглядом, невозмутимо скидывая туфли и отбрасывая их к двери. Из-за невероятного напряжения Лив вдруг поняла, что даже не замечала, как ноют ее ноги от ношения каблуков с самого утра. Она была в своем доме и не собиралась показывать слабость или страх перед этими любителями потыкать своими пушечками в чье-нибудь лицо, это могло означать лишь их победу над ней, ее семьей и ее чувствами, но она не даст этим странным типам такой радостной возможности…