Олег Алякринский - Охота вслепую

Уж кто-кто, а Россетти знал, что всем этим ветеранам старой советской номенклатуры были доверены деньги из бюджета несуществующей коммунистической партии несуществующего Советского Союза. Деньги стали исчезать еще в самом начале девяностых, еще при Горбачеве, и вот теперь не стало и свидетелей, точно знавших, в чьи карманы и на какие зарубежные счета перекочевали партийные средства. Синьор Россетти догадывался, что за всеми этими смертями и исчезновениями, а также операциями по тайной перекачке партийных денег в западные банки стоит один человек — доктор экономических наук Владислав Щербатов. Он же крупнейший криминальный авторитет Варяг.

Еще вчера пришлые русские бандиты пробавлялись мелочовкой: разбавляли на автозаправках бензин, перегоняли в Россию угнанные в Германии автомобили, поставляли на Сицилию украинских девок, а сегодня они по-хозяйски орудуют в Средиземноморье: строят отели на Кипре и Крите, скупают виллы на Сардинии и на Лазурном Берегу, коллекционируют «мазерати» и «ламборгини», приобретают океанские яхты с вертолетными площадками на корме — словом, живут в сказочной роскоши, не отказывая себе ни в чем. Если дело пойдет так дальше, то вскорости даже американская коза ностра станет всего лишь доминионом глобальной русской криминальной империи.

«Если верить газетам, — рассуждал синьор Россетти, — в России царит хаос, там стоят сотни заводов, закрываются десятки научных институтов, шахтеры бастуют, врачам не выплачивается зарплата — словом, тотальная агония сотрясает тело потерпевшей крах империи зла. Судя по всему, в бывшей империи зла крепнет только мафия.

Русские уверенно вошли в высшую лигу мирового преступного бизнеса и готовы переиграть в решающем матче всех. Но они не учли моего опыта, моих возможностей, моего упрямства… Кроме того, теперь у меня есть опасное оружие точечного поражения — и я применю это оружие очень скоро. Посмотрим, что в результате выйдет…»

Сержант сплюнул за борт. В прозрачной воде мелькнут серебристый бок рыбы. Ничего не хотелось: ни ловить рыбу ни купаться, ни курить — ничего. Сзади послышался густой басок Россетти: тот отдавал распоряжения своим псам. Дон тоже любил просыпаться на рассвете. И каждое утро устраивал заплыв вокруг яхты, полезный для его стареющего организма. Вот и сейчас он плюхнулся в ласковую воду Неаполитанского залива. Степан ухмыльнулся: пока старикан плавает, за ним наблюдают несколько пар глаз — телохранители и врач усердно блюдут службу. Если что с боссом случится — им не поздоровится, это уж точно.

Сколько же душещипательных бесед провел с ним синьор Россетти! Сержанту уже казалось, что крестный отец хочет не просто добиться его согласия работать на него — этим согласием он заручился без труда, но и заполучить душу русского киллера. Приходилось только удивляться наивности итальянца. А может быть, думал Сержант, у них здесь души штампуются, как на конвейере, — тогда понятна уверенность Россетти, что Сержант будет ему служить верой и правдой.

Впрочем, бог с ним… Старость что-то дает, но и многое отнимает. Сержант согласился убить Варяга потому, что сам еще не готов умереть от рук палачей Россетти. А еще и потому, что Варяг не выполнил условия их джентльменского договора: не добился освобождения брата, а все только испортил — и Ромку снова упекут! Судя по дате, приведенной в «Криминальной хронике», неудачный побег брата случился еще до той роковой встречи Сержанта и Россетти на пустынном шоссе.

Нет, Степан не считал, что, согласившись убить Варяга, он совершает нечестный поступок. Кто роет яму другому, сам в нее попадается. Так всегда происходит. Рано или поздно. Пришел черед Варяга ответить за свои деяния. Только и всего. А потом…

Потом будем думать, ухмыльнулся Сержант. Потом можно будет заняться и хозяином виллы. Возможно, это будет первое за многие годы убийство, которое он совершит не за деньги, а по личным мотивам…

Осточертело ему на этой яхте до колик в животе! Сержант дождался, когда старик, отфыркиваясь как старый пес, взобрался по трапу на палубу, и подошел к нему.

— Доброе утро, синьор Россетти. Я хочу съездить в город, проветрить мозги…

Он не мог испрашивать дозволения — у него язык бы не повернулся! Он просто известил хозяина о своем намерении. Россетти, прищурив один глаз, внимательно посмотрел на него. Старик все понял и одобрительно — как показалось Степану — кивнул: мол, валяй! И тут же незаметно мигнул одному из своих чернявых гладиаторов: пригляди!

Когда катерок, управляемый мрачным Паоло, доплыл до частного причала в порту Неаполя, Сержант спрыгнул на мостки и двинулся к центру города. Паоло должен был приплыть за ним к вечеру, к семи часам. День обещал быть жарким, уже сейчас изрядно припекало, и от зноя спасал лишь влажный бриз с моря. Стараясь идти в тени домов, он брел куда глаза глядят, не сверяясь с названиями улиц. Вновь обожгла мысль, что Россетти, как ни крути, его обыграл. И эта мысль, унизительная сама по себе, запалила в нем костер ярости…

Внезапно Степан оказался в небольшом скверике перед новостройками — на песчаном пятачке среди густых кустов и высоких ветвистых платанов и кленов. Вдоль периметра сквера росли выстриженные квадратом кусты с полукруглыми углублениями, в которых прятались скамейки, сейчас пустые. Выбрав одну из них, под раскидистым кленом, Сержант сел и закурил. Хотелось в прохладной тени поразмышлять о сложившейся ситуации. подумать о том, что делать дальше. В Москве, наверное, Варяг уже давно забил тревогу: бойцы убиты, а командир как в воду канул, уже несколько недель не выходит на связь… Не исключено, что уже выслал в Италию гонцов, проверить, что стряслось с Сержантом и его командой…

Возле скамейки на земле валялась палка. Один конец был заострен: какой-то мальчишка, наверное, долго ее строгал, чтобы превратить палку в копье или меч. Сержант поднял палку и стал чертить фигуры на песке перед скамейкой. Вышла круглая рожица с ушами и рогами. Сержант стер подошвой рисунок и отшвырнул палку.

И туг он почувствовал, что сзади, за его спиной, кто-то стоит. Не просто стоит, а держит его на прицеле… Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять: ствол с глушителем направлен ему в голову, а выражение глаз человека. целящегося в него, говорит о твердой решимости закончить с ним прямо здесь, в этом безлюдном, тихом сквере в центре Неаполя. Странно было ощущать себя беззащитной жертвой. Сержант подумал, что самые невероятные вещи происходят в жизни так обыденно, под жужжание пчел и мух, под невнятный рокот морского прибоя. Он чуть повернулся и скосил взгляд на стоящего сзади человека, который хотел его сейчас убить, и сказал первое, что пришло ему в голову: