Олег Алякринский - Охота вслепую

— Я всегда беру аванс, — перебил его Сержант.

— Нет, мой милый, так было раньше, но теперь ситуация изменилась. Теперь условия диктую я. Полную сумму получишь после выполнения задания. А теперь поехали ко мне. До отъезда в Россию ты поживешь у меня на вилле… На той самой, где вы так бездарно пытались меня убить… — И дон Россетти затрясся от тихого хохота.

Опа! Какая жирная птичка попала к нему в силки! Капитан Алексей Завьялов едва только взглянул на сидевших в пазике трех пассажиров в замызганных зеленых бушлатах, сразу сфокусировался на одном — широкоплечем мужчине лет сорока с лишком, с серо-зелеными глазами и с ямочкой на подбородке. Завьялова точно острая иголка кольнула под ребро — чертовски знакомое лицо! Кто же это такой… Он стал мысленно перебирать недавние кадры теленовостей, портреты в газете «МК — Новгород Великий», и тут его осенило: не далее как позавчера он читал в этой самой газетенке статью о назначении важного государственного чиновника. Как же его… А, ну да — Игнатов! Но его товарищи по работе сообщили Алексею, что на самом деле этот Игнатов воровской авторитет и кличка у него Варяг. За этим Варягом тянулся длиннющий шлейф всяческих сомнительных дел.

Капитан Завьялов служил в новгородском ОМОНе всего ничего — три месяца, а до того восемь лет оттрубил в Красноярске, где вынес золотое правило успешной милицейской службы: хочешь жить — умей уживаться со всеми: и с вышестоящим начальством, и с пришлыми азербайджанцами-торгашами, и с местными бандитами-отморозками… И Завьялов уживался, как мог. С кем-то за так, с кем-то за бабки, а с кем-то за большие бабки. А когда его прошлой зимой огорошили известием о грядущем переводе в Великий Новгород, он даже расстроился и поначалу отбрыкивался — так ему не хотелось Покидать насиженные хлебные ш масляные места, тем более что бывший некоронованный корагь Красноярского края был только что выпущен на волю вчистую, хотя и схлопотал условный срок, но его накошен оставили в покое и теперь он щедро благодарил всех, сто обеспечивал ему послабление и в КПЗ, и на зоне, и в зале суда. Леха Завьялов тоже попал в наградные списки и надеялся на какую-то существенную поблажку для себя… А тут этот никому не нужный перевод…

И вдруг — такая удача! Просто большой приз… Или как там его… Большой шлем! Самого Варяга замел… Час назад их роту подняли по плану «Перехват» для поимки какого-то черного джипа с петербургскими номерами, он и сам толком не разобрал, что за джип и на кой черт его ищут, но приказ есть приказ… И только теперь до него дошло, что в том самом джипе и находился вот этот гражданин Игнатов… Варяг… А больше некому… Выходит, Игнатов-Варяг опять в розыске и опять в бегах. И теперь если по-умному повести себя, то можно сорвать такой куш, какой подваливает раз в жизни — да и то не всем!

Капитан оценивающе оглядел трех вылезших из пазика мужчин и стал прикидывать: так, вот этот, значит, Варяг. вон тот коренастый светловолосый, который с ним рядом, явно его человек, но по виду не мальчик на побегушках, а сам себе голова… Может, тоже авторитетный предприниматель? Пока неясно. Третий, плотный брюнет с хитрыми пронзительными глазами, напоминал одновременно и блатного, и фраера. Ну а водила в «адидасах» — самая обычная шестерка при пиковом короле… Что ж, значит, если кого и разводить — так этого самого Варяга…

Завьялов кашлянул и покосился на двух своих сержантиков. Как бы их спровадить подальше, чтоб уши не растопыривали.

— Костяев! Пышков! Автобус обыщите! Если найдете что, доложите!

Проводив взглядом обоих ретивых омоновцев, забравшихся в пазик, капитан Завьялов приблизился к Варягу и тихо предложил отойти в сторонку.

— Я вас узнал… — доверительно сообщил капитан с кривенькой усмешкой. Он помолчал, думая, что бы такое сказать для затравочки. — Вы Игнатов… Владислав Геннадьевич. Так?

Варяг даже не удивился осведомленности провинциального омоновского капитана. Он уж давно привык к тому, что его лицо знакомо не только российским ментам, но и многим простым гражданам. Хотя такая популярность не доставляла ему большой радости. Но сейчас он вдруг понял, что ему повезло с этим болваном капитаном, который сам кинул ему подсказку. И не просто подсказку, а спасательный круг!

Да, я Игнатов Владислав Геннадьевич, — строго подтвердил Варяг и сунул было руку во внутренний карман, чтобы достать красную книжечку с золотым двуглавым орлом.

— Руки! — предупредительно прикрикнул капитан. — Держать руки так, чтобы я их видел! — И, снова понизив голос, продолжил: — Значит, вы Владислав Геннадьевич Игнатов… Очень хорошо! Так ведь именно вас мы и разыскиваем… Мне по рации передали: задержать Игнатова Владислава Геннадьевича… Полчаса назад вы разъезжали по области в черном джипе марки «тойота-лэндкрузер», а сейчас уже сидите в старом пазике, в какой-то вонючей куртке. Нестыковочка…

Уже зная, как ему повести себя дальше, Владислав, вколов в капитана спокойный, но пронзительный взгляд, тихо проговорил:

— И что будем делать?

Под этим колючим взглядом капитан Завьялов поежился и облизал внезапно пересохшие губы.

— Как что… — Он вспомнил стандартный сценарий своих бесед с красноярскими авторитетными людьми и мелкими уличными торговцами, с которыми ему приходилось заключать полюбовные сделки. — У нас есть два пути… Путь непримиримого конфликта и путь взаимовыгодней договоренности. Первый путь чреват…

И тут в спину капитану Завьялову больно уткнулось что-то тупое, жесткое… Он сразу догадался, что это пистолетный ствол.

— Заткни пасть, оратор хренов, — зашипел ему в ухо Сержант, который незаметно оказался рядом. — Шевельнешься, капитан, и схлопочешь пулю. Мой водила держит твоих пацанов на мушке, так что они не успеют пукнуть — как оба сыграют в ящик. Поэтому лично у тебя есть только один путь, голуба, — отдать честь господину Игнатову и дать нашему автобусу зеленый свет.

У капитана глухо булькнуло в горле, словно он подавился глотком тухлой воды. Не оборачиваясь, он прохрипел:

— С огнем играете, господин Игнатов… А ведь мы могли бы договориться…

Варяг презрительно усмехнулся:

— Договориться? Договариваться будешь с вертухаем на красной зоне. А со мной будешь вести себя как паинька!

Ему вдруг стало все предельно ясно. И с души точно тяжелый камень упал. Таких мелочных продажных ментов, как этот капитан, он в своей жизни повидал не один десяток. Это в благоприятной для себя ситуации они хорохорятся и наглеют, когда куражатся над испуганной теткой у торгующей на вокзале огурцами, а стоит их припереть к стенке, припугнуть, взять за задницу, — как они сразу поджимают хвост или начинают им трусливо вилять, вымаливая пощаду.