Олег Алякринский - Охота вслепую

Утро было свежее. Глубоко вдыхая морозный воздух, он думал, что хмель скоро из него полностью выйдет и к нему вернется прежняя энергичная уверенность в своих силах, кровь быстрее побежит в жилах — все, в общем, будет хорошо.

Одевшись, Сержант пошел к синему почтовому ящикувозле калитки. Сосед через дорогу помахал ему рукой в знак приветствия, и он помахал ему в ответ. Открыл жестяную дверцу, вынул корреспонденцию. Тут же, у почтового ящика, стал перебирать: пачка рекламных буклетов, местная газета, три письма.

Идя по дорожке ж коттеджу, стал на ходу просматривать письма. Одно из банка с отчетом, второе из страховой компании, а на третьем — словно глаза обожгло! — российская марка. Не вскрывая, он повертел в руках плотный конверт. Письмо отправлено в России неделю назад, и почерк знакомый… Обратного адреса нет. Но кто в России знает его здешний адрес? Кроме Варяга и его прихвостней, никто. Но Варяг приказал долго жить, а его гаврикам сейчас, скорее всего, не до писем. Сержант еще раз посмотрел на штемпель, всмотрелся в дату отправления. Письмо было отослано на следующий день после убийства Варяга. Ну что же, посмотрим, что там внутри.

Он разорвал конверт. Внутри находились несколько фотографий. Он долго и тупо их рассматривал. В голове вдруг возникла пустота, звенящая пустота!.. Человек с простреленной головой лежит на полу. Вот его мертвое лицо крупным планом, с отвратительной кровавой впадиной точно в середине лба. А вот очень знакомое окно, за несколько дней наблюдения с улицы изученное им досконально: стекло с еле заметной дырочкой от пули и с разбегающимися, точно лучики, трещинками… Что это? Кто это?

И вдруг понимание обрушилось на него, ударило, раздавило; он понял, что это такое и почему его брат Роман лежит с простреленной головой, все еще сжимая в пальцах недокуренную сигарету! Понял, почему сфотографировано окно квартиры Варяга с сеткой трещин от его пули. В бессильной ярости и отчаянии Сержант застонал, смял конверт в кулаке, ударил себя кулаком в лицо, еще раз. Снова посмотрел на конверт, подписанный — теперь он вспомнил этот почерк! — Варягом, и заметил уголок белого листка внутри конверта. Вынул листок. На нем все тем же почерком Варяга было написано: «Ты, снайпер, обознался».

Сержант, зажав себе уши руками, закричал, словно смертельно раненный зверь. Его ослепили слезы. Ему хотелось ударом ноги распахнуть дверь, вырваться, бежать, лететь через границу в Россию, в Москву, настичь Варяга, вцепиться ему в глотку зубами и ощутить его горячую кровь на языке и губах…

Теперь ты обречен, Варяг. Теперь тебе точно не жить! Я буду искать тебя повсюду, пока не найду, — прошептал Сержант. — Теперь это моя вендетта…

— Вендетта… — тихо повторил Варяг. — Да… сколько воды и крови с тех пор утекло, Степа, подумать страшно…

Они сидели в просторном помещении с огромными трехстворчатыми окнами на десятом этаже гостиницы «Прибалтийская» — в офисе Филата. На полированном столе, на белой скатерти, стояла запотевшая бутылка водки «Самсон-Люкс», блюдо с бутербродами трех видов — ветчина, осетрина и черная икра — и плетеная корзинка с белыми ароматными булочками. Филат должен был приехать через полчаса, а Варяг и Сержант получили возможность побыть наедине и довести до конца прерванный разговор.

— Так я все-таки не понимаю, почему в той московской газете, что мне итальяшка показывал, появилась заметка, будто бы Ромку замели при попытке бегства из лагеря? — хмуро спросил Степан, нервно постукивая пальцами по столешнице.

— Это мои люди в Перми все подстроили, — пояснил Варяг, разливая водку по рюмкам. — Романа вывезли ночью под днищем автоцистерны, а вместо него подсунули ментам «куклу» — мужика, на него внешне похожего. Старая уловка, которую опытные побегушники частенько применяют. Был такой старый вор по кличке Мулла, царство ему небесное, он-то меня и надоумил. Как-то и я таким же макаром ушел с зоны на Северном Урале. Словом, побег устроили одновременно твоему брату и двойнику, так менты взяли двойника, и, пока пермские гуинщики разбирались да устанавливали личность пойманного, Роман благополучно добрался до Москвы. Его никто даже и не искал… А я поселил его к себе в квартиру, потому что там было самое надежное место… Ну кто же мог знать, что ты туда попрешь со своей снайперской винтовкой и стрелять начнешь по окнам… Ладно, Степа, дело прошлое… Некого тебе винить, в этом трагическом совпадении никто не виноват — ни я, ни твой Роман, ни ты… Давай помянем Рому…

Они не чокаясь выпили, молча закусили.

— Но неужели ты и впрямь поверил, что я мог тебя так подло подставить, а, Степа? — с упреком спросил Варяг. — Неужели старик Россетти имел над тобой такую власть? Или он тебя загипнотизировал? — добавил он с горькой усмешкой.

Сержант отставил пустую рюмку и, помолчав, заговорил:

— Понимаешь, Владислав, я в то время был на грани… У меня в жизни, наступил какой-то слом… Или перелом. Стал чаще назад оглядываться, оценивать, переоценивать прожитое. До поры до времени мне эти мысли как-то не шли в голову. Жил себе, ездил по миру, мочил гадов и мерзавцев, денежку копил… А все равно в душе оставалась пустота. И недоверие. Большое недоверие. Так вот случилось, что никому я доверять не мог. Ни однополчанам по Легиону, которые вполне могли пулю в спину пустить… Там такой сброд был, вспоминать не хочется. И своим курсантам, с которыми в Италии мы навели шороху, я тоже не доверял. И тебе не доверял. И Россетти не доверял… Но он тогда просто случайно нащупал в моей душе самое больное место и ударил. Я же сам тогда сомневался в тебе, думал, что ты меня в Италию отправил работу черную сделать — и убрать. И Россетти, сволочь, мне о том же мозги втирал… А потом еще эти газетки со статьями про Рому…

Варяг тяжело вздохнул.

— Но как же ты потом ко мне пришел? Как ты смог забыть обиду?

Степан задумался и качнул головой.

— Да я о тебе много думал. Следил за твоими делами. Видел, что ты не просто очередной бандюган с большой дороги, что ты хочешь большое дело в России сделать… Что тебя не бабки интересуют, а справедливость. Стало ясно, что ты человек жестокий и беспощадный, но правильный. Вот это и сыграло основную роль… Твоя правильность. Плюс я же видел, сколько ты перестрадал в жизни от людской подлости, от алчности да от злобы и сколько раз на тебя своры собак спускали, сколько на тебя подстав было, сколько покушений, сколько ты потерял близких и любимых людей… Но ты не озлобился, не скурвился. Мы с тобой чем-то похожи, Владик. С той лишь разницей, что у тебя за спиной сотни и тысячи людей, которые тебе верят. А у меня за спиной… никого!

— Да, брат, насчет людей ты прав, — с серьезным видом кивнул Варяг. — Теперь-то за мной, пожалуй, не тысячи, а миллионы стоят… Через этот Совет, во главе которого меня поставили, можно будет большие дела делать и большие бабки зарабатывать — но не для кармана продажных мэров и губернаторов. И не для выгоды иностранных инвесторов… Хватит Россию доить — уж сколько ее доили, да все не выдоят никак… Пора бы уж что-то ж ей, родимой, дать…