Сергей Самаров - Они пришли с войны

Но мой «Джимни» не подвел и доказал, что для него деревенская дорога – это дорога, тогда как для «Форда» она была бездорожьем.

– Там выезда из деревни нет. Гони… – распорядился Быковский.

Я погнал с места в галоп. В «Форде», видимо, не знали, что едут по дороге, ведущей в никуда. И пытались разогнаться на коротком отрезке. Но улица завершилась большой лужей, за которой располагался не тронутый колесами, как мне издали показалось, луг.

– Тормози… – дал полковник, как мне подумалось, странную команду, которую я в силу армейской автоматической привычки выполнил. Машину на скользкой дороге слегка развернуло в заносе, тем не менее она остановилась.

Но в «Форде» такую команду дать было некому. Он пролетел на скорости мелкую лужу, словно был спортивным катером. Не увяз. По обе стороны катера поднялось по волне жидкой грязи. Дальше машина выскочила на луг, сразу куда-то провалилась и резко остановилась, как будто за колеса кто-то цепко ухватился.

– Там болото… – объяснил полковник, покидая переднее сиденье.

Я от него не отстал. В пару десятков быстрых скачков мы настигли остановившийся «Форд». В отличие от машины мы оказались легкими, никуда не провалились и только слегка ноги промочили. Из «Фокуса» никто не торопился выскочить и броситься от нас убегать, как того потребовала бы логика. Правда, в подобных ситуациях полагается ждать выстрела из машины, однако стекла были слабо тонированы, заходящее солнце освещало салон сбоку, и было видно, что водитель сидит, положив грудь и голову на руль. При резкой остановке он, похоже, сильно ударился о руль грудью. А на заднем сиденье расположилась женщина, судя по всему, молодая. Она, кажется, и производила съемку. Полковник Быковский направился сразу к задней дверце, а я к водительской. Дверцу распахнул и увидел, как мне показалось, крепкого, физически сильного человека, потерявшего сознание. Даже странно было, что такой здоровяк потерял сознание от удара о руль. Удар не должен был быть слишком сильным, потому что болотная грязь одновременно и тормозила «Форд», и амортизировала торможение. Я ухватил водителя за шиворот, дернул, но выдернуть не смог. Чтобы вытащить его, необходимо было отстегнуть ремень безопасности. Пришлось водителя отбросить от руля на спинку сиденья, опереться о его колени и потянуться к замку ремня.

Хотя я и был официально инвалидом и отставником, боевая интуиция, наработанная годами тренировок, меня не оставила. И я вовремя почувствовал приближение опасности. Может быть, от напряжения его тела, может быть, от изменившегося дыхания. Как только я отстегнул ремень безопасности, правая рука мужчины, до этого бессильно сброшенная, вдруг попыталась резко скользнуть мне за пояс, отыскивая, видимо, кобуру. Но я всегда ношу кобуру на спине, а он искал пистолет спереди. Однако он смог сделать просто захват за пояс, чтобы вывалиться вместе со мной из машины и бороться уже на земле. То есть в болотной грязи. Мне не хотелось стирать свою «камуфляжку», и потому я предпочел в грязь не падать. Ни лицом, ни спиной. Мужчина, судя по комплекции, должен был быть значительно тяжелее и, возможно, сильнее меня физически. Но я не представляю, кто такой неграмотный сообщил ему, что он умеет драться. А в драке любые способы хороши. Даже те, которые называют детскими. Дети хватают друг друга за пальцы. Но они делают это интуитивно. Дети вообще народ интуитивный. Я захватил три пальца той самой руки, что цепляла меня за пояс, и стал их резко выворачивать в сторону. Это всегда неприятно, готов поспорить. Женщина или ребенок в этой ситуации завизжали бы, а мужчина зарычал. Но меня трудно испугать даже собачьим рыком, не то что человечьим. Я продолжал выворачивать пальцы, просто разрывая на них связки и сухожилия, и почувствовал, как расслабилось его тело. Это был сигнал о сдаче позиций и нежелании сопротивляться, что сразу дало мне возможность, не выпуская его пальцы из кисти, выбраться самому из машины полностью и даже рулевое колесо каким-то образом не отломить. Я выбрался и его вытащил уже не за шиворот, как пытался раньше, а за пальцы. Одновременно отметил, что полковник, прижав пистолет к спине женщины, обыскивал ее сумочку и вытащил оттуда трубку, которой, видимо, и велась съемка. Женщина при этом скромно молчала, мужчина же не скромно матерился. Мне показалось, что для мужчины достойнее было бы замолчать, и потому я сильнее нажал на пальцы, заставив противника встать на колени. Однако он материться не перестал и, стоя на коленях, попытался боднуть меня лбом в пах. Но я такой удар предвидел, поскольку на его месте сам бы воспользовался им, и ударил его своим любимым металлическим коленом в лоб. И только такой удар пробудил в мужчине приличествующую случаю скромность и заставил его замолчать…

– Документы у него поищи, – не глядя на меня, приказал полковник Быковский, сам рассматривая какой-то документ из женской сумочки.

Удар в лоб чашечкой из высоколегированной нержавеющей стали оказался тяжелым даже для внешне вполне крепкой, я бы даже сказал, что красивой и мощной головы моего оппонента. Такой голове даже Бетховен позавидовал бы. А у него голова, как известно, не в каждую сорочку пролезала. Хотя это вовсе не говорило о крепости лба Бетховена, как и о крепости лба моего противника. Понятно, даже если учесть, что лобовая кость в человеческом скелете является самой крепкой костью, все равно не каждый лоб выдержит удар такой импровизированной кувалдой. Этот не выдержал. И никто не помешал мне забраться в карман легкой куртки-ветровки, вытащить оттуда документы и рассмотреть их. Среди документов была и лицензия на ношение оружия самозащиты. Пистолет, как я понял, травматический «макарыч» [7], я нашел в поясной кобуре под полой куртки. Видимо, мужчина понимал, что такое оружие не спасет его, и подозревал, что я вооружен боевым пистолетом, и потому не желал конкурировать на подобном уровне. Пистолет его я тут же посмотрел, сверил номер с левой стороны на щеке ствольной коробки с номером в лицензии и продолжил разглядывание документов. Паспорт показал мне только прописку человека в областном центре, его имя, фамилию и семейное положение.

– Новиков Петр Васильевич, – сказал я вслух, читая данные паспорта.

– Новикова Анастасия Васильевна, – прочитал в ответ полковник, но в руках он держал не паспорт, а какую-то сравнительно с паспортом мелкую темно-красную книжечку. Удостоверение, как я понял, или пропуск. – Жена или сестра?

– Затрудняюсь сказать… – Я перелистнул страничку в паспорте. – Нет. Жена – Новикова Валентина Ивановна, урожденная Жажлева. Эта или сестра, или однофамилица.

Мы говорили о женщине, словно ее рядом не было. Это делалось умышленно, чтобы уязвить, вывести из себя. В таком состоянии человека бывает легче «сломать» морально и легче допрашивать. Подобные элементы изучаются в училище спецназа как вспомогательная дисциплина «Элементы психологии проведения допроса противника в боевой обстановке». Нашу обстановку после короткой погони вполне можно было считать боевой.