Андрей Воронин - Мертвая хватка

Рыба отшатнулся и выронил колоду.

– Ты чего, Андреич? – пробормотал он, дрожащими руками подбирая рассыпавшиеся карты. – Белены объелся?

Простатит опять тяжело заскрипел креслом и вдруг сказал, обращаясь к Рыбе:

– Слышь, братан, мне тут на днях место в одном коммерческом банке предложили. Охранником. Бабки нормальные и, главное, рабочий день нормированный. Проторчал в вестибюле свои шесть часов и свободен. В белой, блин, рубашечке, с галстучком, при всех делах… И никакого геморроя.

Я вот все думаю, пойти или не пойти? А ты как считаешь, брателло?

Майков вытаращился на него, не веря собственным ушам, потом грозно нахмурился, но Простатит даже не посмотрел в его сторону: он с заинтересованным видом ждал ответа Рыбы.

И Рыба, конечно, ответил.

– А чего? – ответил он, небрежно бросая на стол только что собранную колоду. – Терять, в принципе, нечего. Работа спокойная, риска почти никакого, не то что в других местах. И, главное, не гавкает никто. Слушай, а еще один охранник там не требуется? Я бы тоже пошел, если местечко найдется.

– Надо будет перетереть с пацанами, – сказал Простатит. – Может, и выгорит дело. Жалко, Хобота нету. Втроем бы веселее было. Как раньше, помнишь?

– Я вас понял, – сказал Майков сквозь зубы. – Вот так вот, значит, да? Вот это вот, значит, и есть проверенные кореша, боевые товарищи. Так?

Рыба и Простатит одинаковым движением повернули к нему головы.

– Какие кореша? – удивился Рыба. – Нет здесь никаких корешей. Давно нет. Ты, Виктор Андреич, начальник, а мы, типа, быки бессловесные. По найму, короче. Простатит, дай закурить. Ага, спасибо, братан. По найму, понял? – продолжал он невнятно, прикуривая зажатую в углу рта сигарету. – Рыба ищет, где глубже, понял? Это про меня. А человек – где лучше, это про Простатита, кореша моего. Был у нас еще один кореш незабвенный, так его блатные замочили из-за чьих-то трахнутых деревьев. Вот мы и думаем, как быть: уйти в нормальное место или подохнуть, как Хобот, неизвестно за что? Да еще, блин, и виноватыми оказаться, как Хобот – посмертно… За братана головой рискнуть – дело святое, Виктор Андреевич. А за начальника, да еще и хренового к тому же, – нет, извини-подвинься. И не надо на меня таращиться, гос-с-сподин Майков. Порядочек этот – ты начальник, я дурак – не я в твоем доме завел. И не Простатит.

И тем более не Хобот. И гадить в корыто, из которого жрешь, тоже не мы тебя научили. Так что обижаться тебе.., то есть вам, уважаемый Виктор Андреевич.., господин Майков, не на кого.

Майков посмотрел на Простатита, но тот сидел с абсолютно непроницаемой, каменной мордой и глядел на него как на пустое место. Папа Май вспомнил, что точно такая же морда была у Простатита, когда он обходил рынок, собирая дань с торгашей, и когда ломал морды быкам из конкурирующих бригад, и когда выходил на разборку, держа поперек толстого брюха автомат, и когда вытряхивал из подержанных немецких тачек их зеленых от ужаса владельцев – Вы что, пацаны? – пробормотал Майков. – Вы что, в натуре свалить хотите?

– О, – сказал Рыба, – гляди, Простатит, нам повышение вышло! Были уроды, а теперь уже пацаны. Растем, братан!

– Суки, – процедил Майков. – Где бы вы без меня были, бараны?

– Да уж где-нибудь были бы, – небрежно ответил Рыба. – Хобот, по крайней мере, был бы жив. А если бы и помер, так братва бы его хоть похоронила по-человечески. Ты не спрашивай, где бы мы были без тебя, ты мне ответь, где мы сейчас? У блатных на мушке, вот где! Я, между прочим, сразу предупреждал: не надо с Алфавитом связываться!

А мне что было сказано?

– А что тебе было сказано? – заинтересовался Простатит.

– Что мое дело – крутить баранку и помалкивать и что блатные меня в СИЗО опустили.

– Круто, – сказал Простатит. – Тогда вообще базарить не о чем.

Майков на секунду прикрыл глаза. На его корабле, кажется, назревал бунт. Да что там – кажется! Какое там – назревал! Бунт уже разразился, бунтовщики захватили корабль и теперь, рассевшись на винных бочках вокруг связанного капитана, решали, что с ним делать – вздернуть на фок-рее или по древнему пиратскому обычаю заставить прогуляться по привязанной к фальшборту доске.

А хуже всего было то, что эти два урода говорили чистую правду: связавшись с Алфавитом, он загнал себя в такую щель, из которой, кажется, уже не было выхода. Речь уже не шла о сохранении лица: не пристрелили на месте – и спасибо.

Инцидент с украденным у Букреева деревом обошелся папе Маю в тридцать процентов его доли в их общем с Алфавитом деле, не говоря уж об унижении и о том, что ему не только не выдали убийц Хобота, но даже не сказали, где искать его тело. Что же до яблони, то ее решено было оставить в саду Майкова до поздней осени – Алфавит, видите ли, боялся, что слишком частые пересадки могут повредить драгоценному дереву. Так что теперь у папы Мая, помимо иных забот, появилась новая головная боль – следить за тем, чтобы проклятое полено было в порядке…

– Ну хорошо, – проговорил он, не открывая глаз. – Если вы такие умные, скажите, что вы предлагаете.

Справа от него опять тяжело заскрипело кожаное кресло.

Он открыл глаза и увидел, что Простатит развернулся вместе с креслом и теперь сидит не боком к нему, как раньше, а лицом.

– А это от тебя зависит, – сказал Простатит. – Сам знаешь, дела твои – говно. Завязывай дурака валять, Май. Либо мы тебе кореша, и тогда давай решать проблемы вместе, либо надо разбегаться на хрен. Я тебе сапоги лизать не нанимался.

Извини, брателло, но рылом ты не вышел, чтобы мы с Рыбой тебе сапоги лизали. Ты даже с Алфавитом по-людски разобраться не сумел, а туда же, в авторитеты.

– Разобраться, – передразнил его Майков. – Вот сам бы и разбирался, если такой крутой! Он же мало того, что в законе, так еще и чокнутый! Ты посмотри, что он с черешнями сделал! Плевать мне на эти дрова, но обидно же, в натуре! Напакостил и смылся, а как пришло время ответ держать, за свой авторитет спрятался. Как с ним, таким, разбираться?

– А я тебе говорю, что тут что-то нечисто. Подставой это пахнет, если хочешь знать, – упрямо набычившись, сказал Простатит.

– В натуре, Май, – оживился Рыба. – Ты подумай, Простатит дело говорит. Если бы Алфавит был не в себе, его бы блатные сами давно в расход списали. А он в таком авторитете ходит, что тебе и не снилось. И Хобот… Чтобы Хобот посреди ночи, под дождем, землю копал, какие-то деревья пересаживал… Ну бред же собачий!

– Ладно, – сказал Майков. – Допустим, черешни кислотой поливал не Алфавит и не его быки, а яблоню у него спер не Хобот. А кто тогда – Господь Бог?

– Да кто угодно, – заявил Рыба. – Забор забором, охрана охраной, а при желании через любой забор перелезть можно. Ты подумай, может, на тебя кто зуб имеет?