Андрей Воронин - Русская сталь

С каких это пор менты не могут ничего узнать? Ситуация все меньше нравилась Картавому. Бездарная облава, безрезультатные допросы. Может, и крымская милиция успешно состыковалась с братвой из российской столицы? Люди в погонах убедились, что ничего не потеряют, может быть, даже приобретут. Теперь спускают дело на тормозах…

На самом деле Картавый, конечно, ошибался. Милиция старалась: Жору с утра возили по Севастополю и окрестностям, выгружали то на пляже, то в фойе гостиницы, то в лучшем из дайв-клубов. Требовали смотреть в оба — нет ли здесь его недавнего клиента.

Задержанный злился. У сопровождающего, хоть он и в штатском, на лбу было написано, что мент. Теперь все сочтут его, Жору, стукачом.

— Зачем каждый раз вылезать наружу? Я любого могу опознать из машины.

— Давай-давай, — подталкивали Жору в спину. — Так вернее. Комфортно тебе будет потом, когда дело сделаем.

«Знаю я ваш комфорт, — со злостью думал загорелый до черноты крымчанин. — За решеткой на топчане».

Приходилось подчиняться. Вдвоем с сопровождающим они заходили в бильярдные и сауны, магазины и дешевые притоны, даже в городскую мэрию и другие административные здания. Жора знал, что это бесполезно. Даже если приезжий покинул катер, вряд ли он появится в подобных местах.

«Экскурсия» вдоль побережья представлялась более перспективной, но тоже результатов не дала.

— Думай, Жора, соображай быстрее, — наперебой твердили двое в штатском, водитель и сопровождающий. — Не будет результата — не обижайся. Пустим утку, что ты давно на нас работаешь, закладываешь всех подряд.

— Поимейте совесть. Вдруг он вообще вернулся восвояси?

— В аэропорту людей отслеживаем, на вокзале тоже. На трассе как раз начался месячник проверки документов.

— Да по вашему фотороботу можно каждого второго цеплять.

— По нашему? С чьих слов он составлен?

— Просто внешность у него неброская, — стал оправдываться Жора.

— Кончай демагогию разводить. Твоя задача — сообразить, где больше шансов его найти.

— Вы же знаете про него больше. Хоть бы намекнули, что человек натворил.

— По-любому он от нас не уйдет.

Вдруг и правда пустят утку насчет «стука», на такие подлости они способны. Жора решил не говорить ничего конкретного, но показать, что готов выжать себя до капельки.

— Как-то раз он упомянул про яхту или катер. То ли отдохнуть его приглашали, то ли поработать.

Глебу понадобилась пауза не только для того, чтобы сменить место обитания. Обратившись однажды к прошлому, он вынужден был копаться все глубже в донных отложениях времени.

В конце концов он снова наведался в гостиницу. Не туда, где его могли вспомнить два сутенера и проститутка Тамара, а в другую, с простым названием «Крым». Здесь он стал интересоваться ветеранами труда, некогда работавшими в администрации.

В советские времена каждой более или менее солидной гостинице полагалось держать в штате сотрудника КГБ. Этот человек мог числиться кем угодно, но главной его обязанностью был сбор информации.

Отслеживать приезды и отъезды граждан, причины, которые они сами указывают в бланках. Контролировать иностранцев и их контакты с советскими гражданами. Выборочно ставить на прослушку номера. Сведения из разных отелей обычно стекались в городское Управление гостиничного хозяйства. Здесь тоже сидел сотрудник КГБ, обычно под вывеской «Отдел кадров». Через него данные поступали непосредственно в Комитет.

Получая доступ в архивы советской госбезопасности, Сиверов всегда поражался количеству бумаг. Чтобы оправдать огромный штат, собиралось непомерное количество ненужных сведений.

Из гостиницы Глеб отправился к дому с лепными украшениями и видом на приморский бульвар. Расстояния между окнами соседних этажей позволяли судить о высоких потолках в квартирах. В таких домах обычно селили деятелей искусства, доказавших свою преданность делу партии, отставных генералов КГБ и врачей, от которых зависело здоровье власть имущих.

Сиверов успел узнать кое-что о хозяйке. Муж ее, офицер госбезопасности, когда-то в начале семидесятых пристроил жену на теплое место. Ей надо было сидеть в Управлении гостиничного хозяйства и передавать по назначению еженедельные отчеты по всем городским гостиницам. Муж был человеком земным и через жену устраивал всех нужных людей, прибывающих в город-герой. Но Людмила Васильевна быстро вошла во вкус и стала работать на совесть.

Она не просто отправляла по назначению бумаги, она внимательно вчитывалась в каждую. Иностранцы в закрытый город не допускались, поэтому здесь главным образом собирались сплетни о простых советских гражданах.

До какого состояния надрались в ресторане двое проверяющих из морского министерства. Кто оформил себе липовую командировку в порт и всю неделю развлекался в номере с проживающей в Севастополе любовницей. Как подрались из-за горничной двое офицеров-подводников, как сорил бешеными деньгами грузин — «завуч средней школы в городе Кутаиси».

В восьмидесятых годах Людмила Васильевна еще работала. Ее боялись тронуть с места, чтобы не выплеснулись все те помои, которые она год за годом бережно копила в душе. Серьезных разоблачений она не могла устроить, но имела возможность подпортить личную жизнь и карьеру кое-кому из высоких городских кабинетов.

Городское управление КГБ запретило гостиничным «информаторам» присылать сведения. В ответ она устроила истерику в кабинете начальника. Пригрозила, что пожалуется на него в Москву, что он своими мерами дезорганизует работу. Контора, чье имя пугало весь мир, неожиданно спасовала перед женой своего же сотрудника.

Муж пытался уговорить ее по-хорошему сменить работу и перестать собирать всякую грязь. Людмила Васильевна немедленно подала на развод. Совершеннолетняя дочь выразила желание остаться с отцом. Первый суд нашел основания присудить им большую часть жилплощади. Но не тут-то было. Оскорбленная женщина отправилась в Москву защищать свои права.

И она не только добилась второго суда, который принял прямо противоположное решение, но и пролезла на прием к высокому начальнику в погонах. В результате комиссия из Москвы устроила нешуточную встряску городскому управлению КГБ. Начальник получил выговор, один из его заместителей лишился должности.

Развязка наступила очень скоро, в девяносто первом году. Людмила Васильевна осталась не у дел. При новом порядке вещей, когда бесследно исчезали миллионы и миллиарды рублей, когда бандитские разборки случались на улице среди бела дня, накопленные ею сведения выглядели жалким лепетом. Одна только квартира в престижном доме осталась памятником ее прежнего величия…