Андрей Воронин - Слепой в зоне

– По дороге, как все люди.

– А ты чего не пошел по дороге?

– Дорога хорошо видна, они бы меня заметили и пристрелили.

– Но ведь сейчас ночь!

– Нет, по дороге лучше не ходить, там, наверное, мины, – проявил сообразительность Кондаков.

– Это тоже правильно. Вот что: ты сейчас пойдешь на милицейский пост. У них, наверное, есть телефон, есть рация. Я тебе напишу номер, ты по нему позвонишь, скажешь, что ты от Слепого. Понял?

– А говорил, из КГБ… Кличка, как у зека…

– Фамилия у меня такая – Слепой.

– А…

Володька Кондаков догадался, что своему спасителю лучше не прекословить.

Да и хотелось помочь ему, ведь тот сделал укол, перевязал, дал воды, потом дал еще каких-то таблеток, от которых сделалось легче.

– До милиции далеко, километров восемнадцать.

Но если напрямик, то – девять.

– Вот и иди напрямик.

– Они не дадут мне звонить. Они меня схватят и отправят в приемник, начнут выяснять, кто я, что я…

– Дадут позвонить. Вот тебе мое удостоверение офицера ФСБ, – Глеб вытащил из кармана удостоверение сотрудника ФСБ на имя Федора Молчанова и передал его Володьке. – Скажешь, я тебе приказал срочно связаться с Москвой. Вот тебе номер, по которому ты позвонишь.

– А что я должен сказать?

– Я тебе все напишу. А если милиция не разрешит звонить, скажи, что генерал Судаков пошлет их всех куда Макар телят не гонял и им всем не поздоровится. Понял теперь?

– Понял, понял. Я все понял, Федор. Одного не пойму: Слепой ты или Молчанов?

– Да какая разница! Главное, я человек хороший.

– Это точно!

Глеб сел и быстро написал записку генералу Судакову, вернее, то, что должен был по телефону сообщить бомж Кондаков в далекую Москву.

– Иди. Хотя погоди. На тебе воды и возьми чего-нибудь пожрать.

Они расставались, как старые друзья.

– Так, а ты куда сейчас? – с заботой в голосе справился у Глеба Володька.

– Я поеду на ферму. А ты быстро иди на милицейский пост и свяжись с Москвой. Понял?

– Так точно! – по-военному отчеканил Володька, чувствуя прилив сил. – Ты только осторожнее, Федор, – напутствовал он и через пять секунд растворился в темноте. Отойдя, остановился, думая, что Глеб его не видит.

– Чего встал? Вперед! – крикнул Сиверов.

«Уазик» завелся и с выключенными фарами помчался по разбитой гравийке в сторону выселенной деревни, а от нее к колхозной ферме.

Уже был первый час ночи, когда Глеб бросил «уазик» с заглушенным двигателем километрах в полутора от фермы и, увешанный оружием, направился через кусты в сторону фермы. Он отдавал себе отчет, что ужасно рискованно идти по дороге, которая, несомненно, заминирована, но рассчитывать пробраться через болото и оказаться на ферме незамеченным не приходилось. И через реку переправиться с оружием не удастся. А если те, кто на ферме, действительно профессионалы, то они заминировали все вокруг. И Глебу ничего не оставалось, как, понадеявшись на удачу, двинуться рядом с дорогой, тщательно прощупывая перед собой автоматным шомполом каждый сантиметр земли, чтобы уберечься от зарытых мин.

В его ситуации успех гарантировали лишь внезапность нападения и стремительность в действиях. На них Глеб и рассчитывал, к тому же у него было преимущество: он видел в темноте, а враги были лишены такой способности.

Дважды Глеб едва не напоролся на небольшие противопехотные мины и, если бы не ангел-хранитель, не везение Глеба и не природный дар видеть в темноте, то наверняка лежать бы ему на обочине, в клочья разорванным взрывом.

Сиверов обезвредил две мины и понял – дальше дорога чиста. Мины были расставлены очень искусно, минеры у этих мерзавцев отменные. Если бы ему пришлось минировать территорию, он сделал бы это точно так же. Он рассмотрел в темноте ферму, двух часовых, затем проследил, как они сменились.

Он уже прикинул, глушитель к автомату ему не понадобится, придется действовать ножом. Глеб пожалел, что давно не практиковался, предпочитая на тренировках стрелять.

«Ладно, авось, получится. Ведь я отлично метал нож и даже шагов с пятнадцати попадал в доску шириной в ладонь. Только надо подобраться поближе», – и он пополз по мокрой от росы траве.

Автомат плотно прилегал к спине. Ничто не звякало, Глеб двигался абсолютно бесшумно, даже трава не шуршала. Трава, цветы – все это распространяло удивительно сильный пьянящий запах, и Глеб на несколько мгновений замер, чувствуя, как цветок прильнул к его щеке.

«Хорошо здесь, даже несмотря на то, что я весь мокрый от росы. Да, очень хорошо…» Глеб подполз к самой ферме и сделал короткую перебежку. Часовые как раз встретились и, перекинувшись несколькими словами, разошлись, огибая ферму.

Глеб вытащил тяжелый нож с темным вороненым лезвием. Пальцы крепко сжали сталь клинка. Часовой медленно двигался шагах в пяти от Глеба, что-то напевая себе под нос. Глеб встал на колени и негромко свистнул.

Часовой остановился и, положив палец на курок короткого десантного автомата, повернулся. Глеб резко бросил нож и упал в траву. Оружие со свистом преодолело небольшое расстояние, и широкий клинок тяжелого ножа вошел прямо в яремную впадину часового. Тот захрипел и рухнул лицом вниз.

– Один, – прошептал Глеб, подползая к часовому, выдергивая нож и вытирая его об одежду убитого. – Теперь я стану часовым.

Глеб, поднявшись на ноги, двинулся вокруг фермы навстречу второму преступнику.

«Только бы он не разглядел подмены!..» Глеб шел лениво и чуть устало, в точности копируя походку того часового, который уже был устранен. Когда между ними оставалось шагов пятнадцать, часовой взмахнул рукой и выругался:

– Твою мать! Сигареты забыл в рюкзаке! У тебя нету с собой?

Глеб, не произнося ни слова, чтобы не выдать себя голосом, остановился, сжимая в руке нож, и сделал вид, что роется в кармане.

Часовой подошел метра на три и тут наконец разобрал, что перед ним не его приятель, а кто-то другой, скорее всего – враг. Но он не успел даже вскрикнуть.

Глеб бросился на него, полоснув ножом по горлу. Сиверов отчетливо слышал, как сталь клинка скрежетнула по шейным позвонкам, полностью перерубив горло.

Послышалось бульканье крови, тяжелые всхлипы – второй часовой тоже был мертв.

На ферме только в двух окошках горел тусклый свет. В маленькой комнате, положив перед собой на стол телефон, сидел полковник Сазонов, а в другой комнатке четверо его подручных играли в карты, негромко переругиваясь. Они постоянно поглядывали на часы, поскольку полковник приказал, чтобы часовые менялись ровно через два часа. Двоим надо будет пойти к «КрАЗу», стоящему в глубине фермы, а двоим сменить тех, что расхаживали на улице.

Донимали комары. Глеб только сейчас почувствовал, как их много и как нещадно они впиваются во все незащищенные одеждой участки тела. Он проводил ладонью по щеке, и на ладони оставались темные полосы крови.