Андрей Воронин - Возвращение с того света

Сочиняя свою, с позволения сказать, религию, полковник рассчитывал на то, чтобы обмануть самый широкий круг потенциальных верующих – от доярки до инженера-электроника. Это было необходимо для того, чтобы обеспечить себе в будущем как можно более обширный электорат, и полковник старался изо всех сил и.., перестарался. Он никак не рассчитывал на то, что его партнер по этому грандиозному мошенничеству уверует в свое божественное происхождение. Кто же, черт подери, мог такое предвидеть?! Полковник не был экстрасенсом, но мысли Волкова читал так же легко, как если бы они были крупным шрифтом пропечатаны у того на волосатом загривке, и ломал голову над тем, что лучше: пристрелить эту зарвавшуюся сволочь сейчас, сильно потеряв при этом в деньгах, но зато сохранив свою шкуру, или все-таки рискнуть и попытаться довести дело до победного конца.., прижать этому кретину хвост, да так, чтобы глаза на лоб полезли, и заставить делать то, что ему ведено, а не то, что взбредет в его тупую башку. Контроль… Колышев в какой-то момент утратил над этой сволочью контроль, ослабил узду, дал этой бешеной твари свободу, и тварь, почувствовав слабину, обернулась и сожрала его единым глотком…

А теперь готовилась (наверняка готовилась!) точно так же сглотнуть и его, полковника Лесных. Это был некий осовремененный вариант чудовища Франкенштейна. Полковник колебался, кусая губы и поглаживая в кармане рукоятку «беретты». Это было очень заманчиво: выстрелить прямо в заросший спутанной волосней затылок и разом покончить со всем этим дерьмом. Шнитке поднимет шум, но Шнитке тоже сделан не из железа, и его легко заставить замолчать. Пропади они пропадом, эти деньги, шкура все равно дороже…

Впрочем, полковник уже знал, что стрелять он не станет: он никогда не продвинулся бы дальше капитана, не будь он настоящим игроком. Выстрелить сейчас было просто, так же просто, как смешать карты в самый драматический момент игры и опрометью убежать из-за стола, наплевав на выигрыш из-за боязни возможного проигрыша. Игроки так не поступают, и полковник знал, что будет играть до конца, хотя и не собирался информировать об этом Волкова.

– Рассказывай, – проворчал он. – Колись. Что у вас там вышло с Колышевым? Да не вздумай врать, морда, я тебя насквозь вижу. Пристрелю как собаку.

Волков вздохнул.

– Не сработались, – сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал покаянно. – Он все время тянул из меня деньги, угрожал сдать и меня, и вас своему.., этому… Малахову. По-моему, он так и собирался поступить. В общем, я, конечно, погорячился, но все равно, зря вы на меня так наехали.

Если бы мой человек его не грохнул, могли получиться большие неприятности.

Полковник задумался. Волков врал, это было очевидно, но в основе этого вранья, похоже, лежало зерно истины, о котором нечесаный гуру не догадывался. Лесных, как и Малахов, в последнее время доверял Колышеву далеко не до конца… Строго говоря, полковник вообще не верил в существование людей, которым можно доверять. Люди являются твоими союзниками, когда им это выгодно или когда они тебя боятся. При этом они все время ищут способы избавиться от зависимости и заграбастать все бабки себе. Это, считал полковник Лесных, заложено в человеческую натуру матерью-природой. Так что, вполне возможно, Колышев вел двойную, и даже не двойную, а тройную игру…

– Ладно, – сказал полковник, – замнем для ясности. Я тебе не верю, имей это в виду, но сейчас не до разборок. Кто в курсе? Я имею в виду, полностью в курсе.

– Только лейтенант, который его замочил.

– Он тебе дорог?

Волков пожал плечами.

– В принципе, – сказал он, – ему можно внушить, что он все забыл, но его ведь станут допрашивать, а такая дыра в памяти покажется подозрительной. Опытный психотерапевт расколет его в два счета, так что вы, наверное, правы.

– Люблю, когда ты для разнообразия говоришь как умный человек, – удовлетворенно сказал полковник. – А где этот.., маньяк?

– Какой маньяк? – невинно округлил глаза Волков.

– Ты целку-то из себя не строй, – сказал Лесных. – Тот самый, который редакцию взорвал. У которого Колышев взрывчатку-то нашел. Он где?

Ты не думай, что рапортом твоего лейтенанта Малахову можно глаза замазать.

– А, этот, – протянул Волков. – Так не знаю я. Сбежал он. Сейчас, надо думать, уже до Урала добежал.

Он вынул из кармана длинный золоченый портсигар и щелкнул крышкой, вынимая из него длинную тонкую сигарету. Полковник поморщился.

На его взгляд, половина диких номеров, которые в последнее время взялся выкидывать его подопечный, была продиктована марихуаной.

– Убери это говно, – сказал он, – и не вешай мне лапшу на уши. Куда ты его дел?

– Придерживаю пока, – признался Волков. – Если начнут копать всерьез, можно будет подложить им тело… Убит в перестрелке и так далее… Не мне вас учить.

– Козыри прикупаешь, – усмехнулся полковник, – молодец… Только учти: если попробуешь у меня за спиной этими козырями играть.., если ты, сука, еще раз…

– Да понял я, понял, – сказал Волков. – Сколько можно об одном и том же?

– Сколько нужно, столько и можно, – снова успокаиваясь, проворчал Лесных. – И ни хрена ты не понял. Ты думаешь, если Колышева нет, то ты свободен, как горный орел? Не обольщайся, дружок.

Вокруг тебя мои люди. Искать их не пробуй: сразу узнаю и башку оторву. Теперь вот что. Хватит играть в волшебника Изумрудного города, пора браться за дело.

– Это насчет Спицына? – спросил Волков.

– И насчет Спицына, и насчет Орлова, и насчет прочих, – сказал Лесных. – Начинай потихоньку вести агитацию. Акции должны быть проведены чисто, без помарок. Вас сейчас будут пасти. Впрочем, достаточно не оставлять свидетелей, и все будет в ажуре – где областная администрация, а где наша секта… Точек пересечения никаких, так что вас заподозрят в последнюю очередь. Главное – не повторяться. На твоем месте я бы подумал о том, стоит ли оставлять в живых исполнителей.

– Концы в воду, – полувопросительно сказал Волков.

– Вот именно, – кивнул полковник, – концы в воду.

– А агитация? – спросил «волшебник Изумрудного города».

– Направление оставь прежнее, – сказал Лесных. – Продажность властей, коррупция, воровство… Дети зла, одним словом. Основной упор, как и прежде, на безработицу, народ-де с голоду пухнет, а им и дела нет… В общем, все то же самое, только увеличь напряжение. Было бы неплохо организовать пару демонстраций протеста перед зданием областной администрации…

– А против чего протестовать? – спросил Волков.

– Против агрессивной политики американского империализма, дурак, – сказал Лесных. – Против чего сейчас вся страна протестует? Против того, что жрать охота, а работать лень… Против того, что у соседа бабок больше, а он делиться не хочет. Иди в собес, потолкайся в очереди, там любую старуху конспектировать можно, не разговоры, а сплошные лозунги…