Леонид Влодавец - Афганский кегельбан

— Да, Виктор Семенович, — подивился Теплов, — убедительно у вас получается…

— Это версия, Васенька, — улыбнулся Иванцов, подняв указательный палец. — Всего лишь версия! К тому же меня сейчас гораздо больше интересует, какую именно вещицу и кому конкретно хотел продать Алеша. Знал ли он, что так все сложится, или нет? Федя, как мне уже известно, знать ничего не знает и ведать не ведает…

— Как на духу, Виктор Семенович! Перекреститься могу! — клятвенно подтвердил Степанов, почуяв некую иронию в словах Иванцова. — Все мимо меня текло…

— Верю, верю, Феденька! — успокоил его экс-прокурор. — Не волнуйся, никто тебя не подозревает. Насчет того, что у Алеши какие-то свои, особые планы появились, я тоже пока сомневаюсь. Но если у кого-то голова в этом направлении варить стала — тут я, пожалуй, соглашусь с Васей Тепловым! — тебе, Федор, захотят ямку вырыть. Так что домой тебе, и даже просто в «Куропатку», лучше пока не ездить. Переночуешь здесь, а завтра после того, как Алексей приедет, встретимся здесь, посидим рядком, поговорим ладком. Может, и придем к какому-нибудь, научно выражаясь, консенсусу. Может быть, Василий Михайлович нам сюда привезет господина Энгельса. Одним словом, утро вечера мудренее… Ольгуня, распорядись, пожалуйста, чтоб Феде и его мальчикам приготовили комнаты. А мы еще малость посидим.

— Нет, Виктор Семеныч, — вздохнул Теплов. — Мне, пожалуй, пора. Надо еще в управление заехать, выяснить, очухался этот тип или нет, наверно, лаборатория уже что-нибудь уточнила. Так что извините, поеду я.

— Я тебя провожу, — сказал Иванцов. — Посиди, Федя, я скоро. Кушай, такому организму хорошо питаться надо!

— Конечно, конечно! — послушно кивнул гигант. — Я еще сто грамм приму, не возражаете?

— Хоть двести, нет проблем…

Иванцов и Теплов вышли из столовой и не спеша двинулись по коридору.

— Хорошо, что ты его сюда привез, молодец! — вполголоса произнес Виктор Семенович. — Вовремя, главное. Хороший парень, даже неглупый, в общем, но сам понимаешь — лишний.

— Конечно. Можно, наверно, и без вас вопрос решить, но у меня таких спецов нет. Опять же Паша Луговой не дремлет. От его конторы сегодня тоже машинка приехала, а я их ведомству никаких сообщений не слал.

— Вот это зря. С Павлом Трудомировичем теперь особо сильно дружить надо. При Сталине все ЦК сидело в ЧК, а теперь, фигурально выражаясь, все ЧК сидит в ЦК. Пусть даже и то, и другое теперь по-иному именуется. Лучше лояльность проявить, чем ждать, пока тебя, выражаясь словами Маяковского, «железная лапа» за горло возьмет. Ты со мной согласен?

— Конечно, согласен. Буду стараться.

— Старайся, но не надрывайся, — прищурился Иванцов. — Про свою не реализованную 173 часть 3 помни.

— Ох, и вы туда же, Виктор Семенович! — покачал головой Теплов. — Федя меня сегодня уже доставал с этой статьей.

— Правильно делал. Он же подумал, будто ты его сажать собираешься, — вот и напомнил… Ну ладно, все, проехали это дело. Теперь твоя главная задача — забыть о том, что сегодня ты встречался с Федей. Не было его тут и не могло быть. У тебя много народу с собой?

— Только шофер. Надежный парень.

— Вот и езжай со своим «надежным» побыстрее. Между прочим, Федину «бээмвуху» он почти наверняка узнал, смотри, чтоб не трепанул где-нибудь.

— Я думаю, что не трепанет.

— Твои бы слова да богу в уши. Еще вопросы есть?

— Только один. Может, Энгельсу небольшой передоз устроить?!

— Если ему вкололи то, что я предполагаю, то он еще дня три будет оставаться невменяемым. А там видно будет, по ситуации.

— Чисто как другу, Семеныч, ты знаешь, что и куда ушло?

— Что ушло — знаю, а вот куда — только догадываюсь. Могу только порадовать, если это где-нибудь засветится, то Паша Луговой и его люди, если и не пойдут по этапу, то скорее всего им придется в грузчики идти или в дворники. Ты тоже, вероятней всего, с должности слетишь. Ну а потом, глядишь, дождешься своей статьи, которая от семи до двенадцати с конфискацией. Так что ищи этого двойника, как хлеб ищут, а в промежутках богу молись, чтоб его еще кто-то не сцапал. Ну, с богом, Василий Михайлович!

«Волга» Теплова, мигнув красными огоньками, выкатила за ворота «Русского вепря», а Виктор Семенович вернулся в столовую, где Федя Степанов уписывал за обе щеки жаркое, запивая его натуральным, без всякого купажа, рубиново-красным «Мукузани». Ольга Михайловна бойко рассказывала гостю о том, что в этом году было неожиданно много рябчиков, и советовала Феде тщательней жевать дичь, чтоб невзначай не проглотить дробинку.

— С комнатами, надеюсь, все уже определилось? — спросил Иванцов у супруги.

— Конечно, — улыбнулась Ольга Михайловна. — Федины мальчики уже заняли их и сейчас ужинают. Я хотела выделить каждому по отдельной, но Федя поскромничал и попросил разместить их в двух.

— Это он небось подумал, будто я с него деньги за постой возьму! — хмыкнул Иванцов.

— Ну а что тут такого? — пожал плечами Федя. — Вы же импортных сюда за валюту селите. Видал я ваши номерочки — пошикарней будут, чем, допустим, в «Береговии». А там люкс — двести баксов в сутки. Что я, бомж, что ли, не могу заплатить? Тыщи баксов у меня при себе нет, но четыреста найдется. Зачем вам убытки терпеть?

— Эх, Федя-Федя! — покачал головой Иванцов. — Вроде бы ты простой русский парень, за кордон почасту не мотаешься, а и тебя рыночная стихия засосала. Неужели ты не понимаешь, что если б мы все здесь, в родной губернии, держались только на деньгах и жили по системе «товар — бабки — товар», то достигли таких успехов? Нет, Феденька, мы постарались сохранить то, что у нас было прежде, в те времена, когда у нас была одна, общая партия, но не было очень больших денег. Человеческие, дружеские и товарищеские отношения! Даже братские, можно сказать.

— Это я помню, Семеныч, — ухмыльнулся Федя, — человек человеку друг, товарищ и брат. В школе учил. Но что-то ни фига с этим по жизни не встречался. Ни при коммуняках, ни тем более сейчас. Сколько братков за эти годы хоронили — а еще не видел ни одного попа, чтоб деньги за отпевание взять отказался. Хотя вроде бы Христос тоже велел ближнего любить как самого себя и торгашей из храма выгнал. И, по-моему, даже велел прощать долги должникам своим. Опять же, если кто и прощал, то не по доброй воле — не помню таких случаев. А вот когда людей за долги убивали — это я повидал. Одних потому, что не расплатились вовремя, а других — потому что не хотели им деньги отдавать.

— Да, да, — печально кивнул Иванцов. — Такое нынче время. Но все же, Федя, и сейчас еще многое в нашем богоспасаемом Отечестве делается так, как делалось раньше, не в службу, а в дружбу. Наверно, ты догадываешься, что моя очаровательная преемница могла бы и тебя, и меня, и Сенсея спровадить намного ближе к Полярному кругу, если б ее второй муженек не занимался когда-то в одной секции с Лешей Сениным. Хотя, в общем и целом, муж Алпатовой далек от наших тем, но дружбе верен. А у меня, грешного, столько хороших друзей в Москве, которые не подбивают балансы — сколько мне от них пришло и сколько от меня им ушло, а просто поддерживают хорошие отношения. По принципу: не плюй в колодец — пригодится воды напиться! Вот на этом, Феденька, стоит, стояла и стоять будет Русская земля!