Александр Тамоников - Вызываю огонь на себя

– Видишь холм?

– Вижу.

– Вот к нему тебе надо вывести разведывательную группу нынешней ночью.

Смирнов отложил бинокль.

– Разведка?

– Догадливый. Значит, смотри на мою карту и занеси маршрут на свою.

Старший лейтенант открыл планшет, достал карту.

Жилин указал маршрут, предупредив:

– В левую балку не входить, там сюрпризы, форма одежды – маскировочные костюмы, оружие штатное. Проводником пойдет рядовой сириец.

– Этот?

Смирнов кивнул на снайпера.

– Этот.

– Как зовут? – спросил у него Смирнов.

Сириец посмотрел на старшего лейтенанта, на Сабира, пожал плечами.

– Он что, не бельмекает по-русски? – спросил Смирнов.

– Плохо.

– Да это не плохо, это никак.

– Зовут его Абдулла.

– Очень приятно. Хорошая команда, мы с Соболем не понимаем Абдуллу, Абдулла не понимает нас.

– Ну твои байки он точно слушать не будет, а указать, куда идти, сможет, и этого достаточно, – сказал Жилин.

– Недостаточно. А если нештатная ситуация? Как я ему объясню, что надо делать? Нет, командир, извини, но это получается: лебедь, рак и щука. Точнее, два лебедя и один рак.

– И что предлагаешь? Чтобы я тебе переводчика нашел?

– А чего его искать? Лейтенант группы наводчиков Опарин прекрасно общается с сирийцами, да и вообще с арабами. Все же два курса иняза окончил. Не халам-балам.

– Какой, к черту, наводчик, Боря? Эти парни у нас на вес золота.

– А мы на вес чего?

– Я бы сказал.

Жилина прервал сигнал вызова портативной станции.

– Первый!

– Третий!

– Слушаю.

– Иду к вам со спутником.

– Что такое?

– Кедр вызывает.

– С чего? Ладно, жду.

Он отключил станцию. Объяснил:

– Командир отряда желает пообщаться. Интересно, по какому поводу?

Смирнов улыбнулся:

– Повод один, командир, – работа.

– Вот этого я без тебя и не знал.

Прибыл связист группы. Разложил спутниковую станцию, набрал номер, передал трубку Жилину, доложил:

– Полковник Северцов!

– Да, командир? – ответил майор.

Они могли разговаривать открытым текстом.

– Я решил вопрос по Черному холму. В 4.30 бомбардировщики готовы нанести по нему удар, чтобы разрушить часть высоты. Координаты летчикам известны, но проблема в том, что холм находится слишком близко к проходу, применение свободно падающих бомб рискованно тем, что может завалить к чертовой матери этот проход, и тогда, сам понимаешь, задача группы усложнится до уровня практически невыполнимой. И рота наступать не сможет. Расчистить проход «духи» не дадут. Нужен корректировщик огня непосредственно у холма. Чтобы установить «маяк», который будет активирован с «Су-24». Понимаю, задача непростая, но если рушить холм, то только с применением наводчика. Предложения?

Жилин ответил:

– Я с двадцати двух часов вывожу к Черному холму разведывательную группу…

Северцов прервал майора:

– Почему я не знаю об этом?

– Уже знаете. Почему не доложил? Так собирался, как только определился бы с порядком ведения разведки, маршрутом, составом подгруппы.

– Кого посылаешь?

– Смирнова, Соболя, и командир сирийской роты дает проводника. С ними пойдет и наводчик.

– Хорошо. Правильное решение.

– Беспилотники нам обеспечены?

– Да. Ты не видел в воздухе один из них?

– Видел, но я имею в виду постоянный контроль.

– Летательные аппараты будут менять друг друга, так что контроль обеспечен. Единственно: информация будет поступать советнику. Но вы там вместе разберетесь.

– Разберемся.

– Удачи, Жилин. И до связи!

– Спасибо. До связи.

Командир группы вернул трубку связисту:

– Будь здесь!

– Да, командир.

Майор взглянул на Смирнова, тот улыбнулся.

– Ну чего лыбишься, Боря? Если бы не наведение бомбардировщиков, хрен бы ты получил переводчика.

– Там, – Смирнов указал на свод помещения, – наверху, знают, что делать.

– Знают.

Жилин включил рацию:

– Бурят! Байкал!

– Бурят на связи, – ответил старший группы авианаводчиков капитан Володин.

– Подойди на КНП.

– Принял! Иду!

Прибыл капитан Володин:

– Слушаю, Сергей, – обратился он к Жилину.

Командир боевой группы передал ему суть разговора с полковником Северцовым.

Старший группы наводчиков, кивнув, спросил:

– Как я понимаю, нужен наводчик со знанием арабского языка?

В разговор вступил Смирнов:

– Лейтенант Опарин. Все же не на прогулку пойдем, в разведке может произойти все, что угодно, а Опарин уже показал себя при ликвидации снайпера в Сааре.

– Ничего не имею против.

Жилин взглянул на Смирнова:

– Забирай Соболя, сирийца и ступайте, готовьтесь. Опарину будет передан приказ о вхождении в разведгруппу. Сбор у подножия холма в двадцать один сорок пять. Вопросы, Смирнов?

– Никак нет, командир.

– И смотри мне, чтобы узнал все, что нужно, и обеспечил работу наводчика. Особо предупреждаю, дальше Черного холма не выходить.

– Мы не идиоты идти к «духам».

– Знаю я тебя. Увидишь, что в проходе никого нет, пойдешь смотреть.

– Не пойду. В другой ситуации пошел бы, но сейчас нет, у меня наводчик.

– Наконец-то слышу от тебя что-то разумное.

– Как будто до этого я гнал хрень. Все по делу.

– Ступайте. Карту не забудь.

– Ничего я не забуду.

– Свободен.

Внизу сирийскому снайперу кое-как жестами объяснил, чтобы шел в свое отделение и отдыхал. О маскхалате Смирнов не говорил, бесполезно. Позже Опарин все ему объяснит. А собраться – пара минут. Отправив на отдых сирийца, Смирнов и Соболь направились в расположение группы.

У траншеи встретили Опарина:

– О! А я к вам. Думал, еще на КНП.

– Как дела, Леня? – улыбнулся Смирнов.

– Порядок. Капитан Володин приказал мне в ночь идти с вами в разведку. С решением одновременно собственной задачи.

– Ты имеешь что-то против?

– Ну, что ты, нет, конечно.

– Отлично. У вас в группе наводчиков маскхалаты есть?

– Ты имеешь в виду обычную сетку?

– Я имею в виду «сетку» под местный пейзаж.

– Не знаю, не уточнял. Обычная камуфлированная темно-зеленая есть.

– Не пойдет, ладно, возьму тебе костюм. У нас будет проводник, он же снайпер Абдулла. По-русски – ноль.

– Это не проблема.

– Приятно иметь дело с людьми образованными. У меня школьный друг, в одном классе учились, в одном доме жили, тоже умный, отличник, строительный институт окончил, отучился, прорабом стал. В отпуске заходил к нему на стройку. Обрадовался Эдик, так зовут его, достал пузырь коньяка, конфеты, бокалы, короче, устроились выпить. А у него бригада из гастарбайтеров. Один – черт из какого-то глухого кишлака, то ли Узбекистана, то ли Туркмении, в общем, оттуда. По-русски – как сириец, наш проводник. Моя твоя не понимай. И тут он свалил с работы и отсутствовал дня три. Мы с Эдиком по рюмочке выпили, закусили, и тут появляется этот абрикос, гастарбайтер, имя у него еще то ли паша-Ахмед, то ли Ахмед-паша, неважно, в общем. В руках огромная дыня. Эдик ему: ты где пропадал, чудик? А он дыню протягивает и кое-как выдает: женщин, надо был, совсем не мог, ходил и – хорошо. Эдик, хоть и считался в школе ботаником, но на стройке заматерел. Какой, на хрен, женщин? – кричит. – Чего не мог? А тот все свою дыню сует.