Леонид Влодавец - Фартовое дело

— Что-то не слыхал, чтоб у областных газет были свои посткоры в Москве.

— Ты много чего не слыхал. У всех нет, а у нашей — будет. Не бойся, проверять этот дед вряд ли станет, а если, допустим, все-таки позвонит туда, в газету, ему ответят то, что надо. Потому что газета эта — моя. Я ее купила. Называется она по-старому — «Красный рабочий».

— Надо же! Я когда-то ее подшивку за тысяча девятьсот девятнадцатый год читал, когда о Михаиле Ермолаеве сведения собирал.

— Ну вот, а теперь поработаешь в ней для пользы общества: встретишься с товарищем Белкиным и побеседуешь с ним о том, как он партизанил, будучи совсем еще мальчишкой. Когда спросит, откуда у тебя такие сведения, скажешь, что в редакцию пришла гражданка Иванова Зоя Михайловна и рассказала интересную, но уж больно неправдоподобную историю о том, как три девушки и один мальчишка захватили и уничтожили секретный объект фашистов на озере Широком. Это на западе нашей области, на границе с соседней. По словам этой бабули, весной сорок третьего года, в марте, она вместе с будущим генералом и еще двумя девушками совершила сей подвиг.

— Да уж… — хмыкнул Никита. — Правдоподобия тут мало.

— Может быть. Но только объект такой был и обломки от него остались.

— А чем тебе этот объект интересен? Ты же не мемориал там собралась возводить…

— Почему? Может, я теперь такая?

— Ну, допустим. А что, эта Иванова, конечно, на звание Героя России претендует?

— Иванова сейчас на кладбище. Уже два месяца как умерла…

— Своей смертью? — Никита знал, что такие вопросы лучше не задавать, но задал.

— Своей, своей… Рак у нее был, очень запущенный, неоперабельный, к тому же старухе семьдесят седьмой год шел.

— Она действительно к вам в газету приходила? — спросил Никита.

— Никуда она не ходила. Она три года вообще с постели не вставала, жила на обезболивающих.

— Свет, а зачем вам все это? Можешь, конечно, не отвечать, если нельзя, но, наверно, будет лучше, если я буду не просто о всяких героических подвигах расспрашивать, а о чем-то конкретном.

— Хм… — сказала Светка. — Насчет того, что люди, желающие много знать, быстро старятся, ты слышал?

— Я ж говорю: можешь не отвечать.

— Это я и сама знаю, что могу. Но с другой стороны, твое замечание, прямо скажем, в масть попало. Меня не просто рассказ о «подвигах, о доблести, о славе» интересует, а кое-что совершенно конкретное. Просто мне тебя не хочется лишними знаниями загружать, и не потому, что я тебя треплом считаю. Ты язык за зубами держишь нормально. Дело в другом… Есть опасность, что к этому генералу может еще одна контора наведаться. И не дай Бог, если ты с ней встретишься. Или генерал им о тебе сболтнет. В общем, если ты им попадешься и начнут они тебя колоть — не завидую. Самое страшное — если ты при этом скажешь, что это я тебя послала. Тогда они из тебя все жилы вымотают.

— Может, было бы лучше кого-то из своих послать? А то я могу по неопытности и сам влипнуть, и тебя подставить…

— Как раз своих я послать не могу. Во-первых, нет у меня таких ребят, которые хоть чуть-чуть на интеллигентов похожи. Генерал их и близко не подпустит. А во-вторых, в той конторе, которая может на генерала выйти, есть люди, которые всех моих знают назубок. А тебя они не знают совсем. Почему, ты думаешь, я тебя не прямо из дома увезла и даже не на улице в машину посадила, а во дворе булочной? И не в свой джип, который уже приметили, а в «мерс», на котором добрые люди покататься дали. Все думают, что я сейчас в одном месте, а я совсем в другом. Но все не предусмотришь. Так что учти — верти головой на сто восемьдесят градусов.

— Постараюсь, хотя она так отвинтиться может. И все-таки давай поконкретнее: что надо узнать у генерала?

— Прежде всего был ли он на этом объекте и не придумала ли все это старушка под воздействием обезболивающих препаратов. Это ж наркотики, строго говоря.

— Очень здорово! — криво усмехнулся Никита. — Прямо, черт побери, по Горькому: «А был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было?!»

— Мальчик, в смысле генерал Белкин, был. Во всяком случае, адрес его у бабки нашелся. И еще нашлась открытка, в которой он ее с Восьмым марта поздравляет. Прошлогодняя, девяносто седьмого года. Стало быть, десять месяцев назад он был жив.

— Ага, значит, ты даже не знаешь, жив он или нет?

— Увы, все смертны. Бывает, вчера живой, а сегодня мертвый.

— «Цвел юноша вечор, а нынче умер…» — процитировал еще одного классика Никита и слегка поежился, примеряя ситуацию на себя.

— Ладно, стихи ты мне как-нибудь в постели почитаешь! — проворчала Светка. — Хотя, конечно, подметил верно. Значит, первое — жив ли сам генерал, второе — была вся эта заваруха на озере в сорок третьем году, третье — кто там был, кроме него и Зои Ивановой, четвертое — что там был за объект и из чего состоял, ну и пятое — как они в этот объект попали.

— Свет, а не проще ли съездить и посмотреть на месте? — сказал Никита вполне серьезно.

— Нет. Этот район похлеще Бузиновского леса. Потому что там Гера и его коллеги много лет паслись, немалую часть мин и снарядов сняли. А тут — целина. Представляешь себе, даже областная ФСБ понятия не имеет, что там у немцев было…

— А на самом деле там «Янтарная комната» хранилась? — иронически предположил Никита.

— Не знаю, была ли там «комната», — мрачновато ответила Светка, — но есть подозрения, что Федькин клад теперь там лежит.

— Погоди… — опешил Никита. — Это тот, что провалился в болото?

— Ни хрена он не провалился, — нехотя ответила Светка. — Эти два засранца, Есаул с Механиком, обдурили нас, как котят. Почти сразу же, как ты уехал, я решила все это дело из болота вынуть. Денег вбухала — лучше не вспоминать… Водолазов наняла, тягачи нашла, кран пришлось подгонять — все деньги, между прочим. А взяток раздала, чтоб не интересовались, зачем хлебопекарная контора такую технику арендует, — вообще умереть! Месяц возились — и все впустую. Нет, и тягач, и прицеп мы где-то за три дня вытянули. Хотя это — как из болота бегемота тащить. Вынуть-то вынули, а сундуков нет. И мне, дуре, взбрело в голову, будто они там были, но, когда прицеп тонул, из него выпали. И даже подтверждение тому нашла. В первый же день водолаз из ила вытянул не то диадему какую-то, не то гребешок золотой. Нет бы сообразить, что раз твой капитан Евстратов и прочие находили золотые вещицы в ручье, то один из сундуков был худой! И этот самый гребешок просто в кузов вывалился, когда сундук снимали с прицепа…

— Снимали? — переспросил Никита. — Так их что, вообще в прицепе не было?!

— Конечно! У тех, что с Герой и этим самым Махмудом приехали, была еще одна машина, которая их дожидалась у опушки. От того места, где тягач с прицепом провалились, — двести метров по прямой. Там еще двое эту машину караулили. Скорее всего это «ЗИЛ» бортовой был. Ну а когда Есаул с Механиком застряли, эти обормоты подумали, будто это их друганы золотишко везут. И сами за своей смертью приехали, потому что Есаул с Механиком их почикали. После чего краном тягача перекидали ящики с прицепа на грузовик — и сделали ноги. Этих олухов, которые Есаулу и Механику грузовик подарили, мы только на второй неделе из болота вынули. И уже начали сомневаться. Но все равно — меня ж, дуру, не убедишь! — до морозов провозились. Только потом стали соображать, куда эти гады могли такую кучу добра вывезти. Если списать килограммов сто на вес самих сундуков, все остальное — верных четыреста кило драгоценностей. А это не четыреста кило муки! Так просто по России не повезешь и за кордон не вывезешь. Верно? Тем более что у этих мужиков, по данным Серого, даже российские паспорта отсутствовали, не говоря о заграничных. В Украину, конечно, еще можно проехать или в Беларусь, но дальше — ни фига.