Леонид Влодавец - Фартовые ребята

Он не стал дожидаться, проскочил несколько ступенек, осторожно обнял Булочку…

— Если б ты не приехал, я б тебя убила, — прошептала Светка Никите в ухо. — Пошли! Покажу тебе кое-что.

— Прямо в ботинках? — спросил Никита.

— Наплевать, иди так. Зря, что ли, уборщицу держим?!

Они поднялись на второй этаж, и тут, в маленьком холле, перед самым выходом на лестницу, Никита увидел Люську. Она делала вид, что читает книжку, но, похоже, приезд Ветрова ее равнодушной не оставил. Люську, в отличие от Светки, которая почти каждую неделю наезжала в Москву и вызывала его к себе, Никита не видел уже месяца два. Тогда у нее живота не просматривалось, а сейчас круто выпирал вперед, пожалуй, даже больше, чем у Светки.

— Привет! — сказал Ветров, улыбнувшись Люське.

— Привет-привет, — вяло отозвалась та. — Приехал, значит?

— Приехал… — кивнул Никита, не зная, следует ли надолго задерживаться около экс-секретарши Балясина и какова будет реакция Светки.

— Видишь, какой у нас роддом развернулся? — заметила Булочка. — А все говорят — «рождаемость падает»! Ладно, тетя Шлепа, иди с нами, нечего сопеть попусту…

Люська нерешительно поднялась с диванчика, оставив книжку, и двинулась за Светкой и Никитой. Они прошли по коридору и свернули направо, туда, где была спальня, в которой Никита безгрешно переночевал осенью, после того как привез сюда избитую Юриком Люську.

— Проходи, проходи, не стесняйся! — добродушно сказала Светка. — Все люди свои. Сама доложишь или мне предоставишь слово?

— Ну, у тебя язык как помело, тебе и говорить… — смущенно произнесла Люська.

— Ясно. Я самая бесстыжая, и мне все по фигу, — хмыкнула Булочка. — Присаживайся на кроватку, Люсинда-Миринда, и не делай такую рожицу, будто тебе пятнадцать лет… А ты, Никитушка, садись на стульчик и держись за него крепко-крепко, потому что можешь с него свалиться. Держишься?

Никита смутно догадывался, о чем ему хотят сообщить, но на всякий случай демонстративно ухватился за стул.

— Вот, — сказала Булочка, ласково поглаживая себя по животу одной рукой, а другой проводя по Люськиному. — Видишь эти два пузечка? Можешь не отвечать — ясно, что видишь. Так вот. До вчерашнего дня считалось, будто вот это (она опять погладила самое себя по животу) — ваше производство, а вот это (она легонько шлепнула по Люськиному) — неизвестно чье. Но вчера господа лекаря относительно точно установили, что мы с Люсенькой приобрели эти украшения по одной и той же причине. Усек?!

— Вообще-то да, — пробормотал Никита. — А это точно?

— Фирма веников не вяжет, — усмехнулась Светка. — Похулиганили вместе осенью — и вот вам результат…

— Двенадцать поросят… — несколько растерянно срифмовал Никита.

— Типун тебе на язык! — испуганно произнесла Люська.

— Не волнуйся, — успокоила Светка, — уже точно известно, что у нас по одному. А вот у тебя (она не очень нежно ухватила Никиту за нос) — двое! И сроки, между прочим, один к одному.

— Обалдеть… — сказал Никита. — Я еще к твоему-то не очень привык, а тут еще и Люська…

— Ничего, привыкнешь, — усмехнулась Булочка. — Когда запищат: «Папа! Папа!» — и будут на шею заползать. Они и сейчас ворочаются вовсю. Хочешь потрогать?

— Да ты мне в то воскресенье демонстрировала… — напомнил Никита.

— Ничего. То одного погладишь, а теперь сразу двух, — хихикнула Светка, ухватила за плечи смущенную Люську и опрокинулась на спину поперек кровати, повалив заодно и экс-секретаршу.

— Хулиганка ты! — произнесла Люська, но с видимым удовольствием развалилась рядом с Булочкой, которая нарочито плавно подтянула вверх подол платья и обнажила тугой, выпуклый живот. А потом еще и Люське подмигнула: мол, давай подруга, показывай, чего нарастила за шесть месяцев. И Люська, не мудрствуя лукаво, распахнула халат. Трусиков, между прочим, на обеих не было…

Никита подошел, встал на колени между правой ногой Светки и левой ногой Люськи, свисающих с кровати, и осторожно положил правую ладонь на Светкино пузо, а левую — на Люськино.

— Тихо! — прошипела Светка. — Они слушают…

И тут почти одновременно там, в недрах этих таинственных животов, что-то заворочалось, легонько толкнуло Никиту в ладони через плоти будущих матерей.

— Почуял?! — спросила Люська.

— Ага… — произнес Ветров, пытаясь как-то привести в порядок душу. Там какой-то калейдоскоп крутился и перекручивался. Что-то мелькало, вертелось, поблескивало. Отдельные отрывки и фрагменты из всяких совсем недавних и довольно давних событий, эпизодики из прошлого. Вспомнилось, как он в первый раз увидел Светку — там, в пятиэтажке, на улице Молодогвардейцев, когда случайно спас ее от киллера, подосланного Хрестным. Потом вспомнил, как застрелил Юрика и тащил на спине Люську с подвернутой ногой. И комфортабельный подвал на Булкином хлебозаводе, где все и получилось… И еще фраза вспомнилась из дневника капитана Евстратова: «Убийство есть продолжение рода на войне». А от нее, конечно, заплясали чеченские картинки, задергались перед глазами смутные тела тех, расстрелянных в подъезде… Да, тогда он насчет продолжения рода мыслил в каких-то общих, размыто-неопределенных категориях. А теперь вот оно, здесь, под его руками, шевелится и ворочается аж в двух женских утробах…

Конечно, может, они и врут. Хотя, какой им резон врать? Тем более сразу обеим. Не алименты же им нужны с Никитиной нищеты?! Да и замуж, скажем так, они, наверное, могли бы кого посолиднее хомутнуть, чем его. К тому же, на двоих он очень трудно делится.

— Понравилось? — прошептала Светка с легким возбуждением в голосе.

— Ага… — сказал Никита, ощущая даже какой-то легкий трепет в пальцах, прикасающихся к напряженной коже этих тугих животов. И словно бы оттуда, из утроб, шли какие-то таинственные волны, передававшие ему сигналы, которые он пока не в силах был понять.

— Поцелуй нам пупики… — произнесла Булочка. — Нежненько-нежненько…

Никита послушно прикоснулся губами сперва к Светке, потом к Люське и почти мгновенно почуял в себе самую лихую страсть. В жизни не подумал бы, что когда-нибудь его может так потянуть к беременным… Ему даже стыдно стало, но от этого захотелось еще сильнее. И он, продолжая осторожно поглаживать выпуклые животики, все чаще подбирался вниз к волосикам, словно бы случайно их задевая и легонько пошевеливая.

— Ох, — пробормотала Люська, тяжко вздохнув, — мне ведь не встать, честное слово…

— Это не твое дело — вставать, — мурлыкнула Светка, положив обе ладошки на Никитину ладонь и плотно придавив ее к своей главной благодати. Ветров приласкал заодно и Люськину благодать, а потом пробормотал хмелеющим голосом:

— С вами с ума сойдешь…