Леонид Влодавец - Фартовые ребята

— Ну-с, — сказал Сергей Сергеевич, без приглашения занимая кресло, — давай-ка поподробнее о своих проблемах.

— Если можно, я все по порядку. Свете, она же 8-05, введена стандартная доза «Z-8» в 13.47, Люсе, она же 8-06, введен «331» в 13.54, естественно, три дня назад. Сегодня сняли первый цикловой график. Вот что получилось… — с некоторой виной в голосе произнесла Лариса, выводя данные на экран своего компьютера.

— Так… — заинтересованно произнес Баринов. — Очень интересненько! Отчетливые заметные расхождения по всем параметрам с обезьяньим эталоном. То есть процесс развивается совершенно по-иному. Ты это имела в виду, Лариса?

— Обратите внимание, Сергей Сергеевич, у обеих…

— То есть это не случайный выброс. Я уже понял. Очень занятно! Давай-ка поглядим кривые по прошлогодней тройке.

— Пожалуйста… Хотя это, по-моему, не корректно, слишком разные условия экспериментов.

— Разные-то они разные, но мне кажется, что нечто похожее я уже видел.

— Сергей Сергеевич, обратите внимание, что у обезьян начертания кривых очень схожи во всех случаях, а у спецсубъектов при внутригрупповой схожести — и у прошлогодней тройки, и у нынешней пары — четкие межгрупповые различия.

— Эти параметры, Лариса, мы уже как-то определяли, как психозависимые. Они настраиваются по лидеру группы. И чем устойчивее группа, чем ярче выражен ее лидер, тем быстрее происходит эта настройка. То есть поскольку в прошлогодней тройке основной была Эля, Лида и твоя тезка настраивались по ней. Здесь лидер Светка, а Люся — ведомая. Отсюда и внутригрупповое сходство. Обе группы давно устоялись, лидерство практически не оспаривается. С другой стороны, тройка существенно моложе, чем тандем. Те три девчонки рожали в возрасте, близком к оптимальному, нынешние две — собираются сделать это несколько позже, чем положено. Разница в пять-шесть лет между ними — это довольно существенно. А обезьянки, по-моему, были все одного возраста. Вот здесь и ищи различия по кривым… В общем, главное — следи за их физическим здоровьем, чтоб не было каких-либо настоящих патологий. Все остальное, касающееся психики, — внимательно фиксируй и постарайся, чтоб я об этом узнавал вовремя. Таню лучше сейчас не беспокоить, она занята на другом участке.

— Вы будете их осматривать?

— Конечно. Начнем с тройки.

Сергей Сергеевич надел белый халат и шапочку, после чего его внешний вид стал полностью соответствовать профессорскому званию. Затем, сопровождаемый Ларисой, он вышел в коридор, где стоял специфически медицинский запах — чуялись, главным образом, эфир и хлорка. Да и вообще, если те коридоры и кабинеты, где побывал Никита Ветров, больше походили на помещения сугубо канцелярского учреждения, то здесь обстановка была явно клиническая. Отчетливое различие от обычной клиники состояло в том, что тут на глаза не попадалось ни одной бабульки-нянечки с ведром и шваброй. Вместо них в помещениях 8 сектора прибирались атлетически сложенные девушки, несомненно знакомые и со штангой, и с приемами всяких там дзюдо-карате. Те самые, что ловко сцапали Светку и Люську, в синей униформе с нашивками «СБ ЦТМО». Коридор в нескольких местах был перегорожен двойными раздвижными дверями, около которых дежурили эти же грозные бойцыни. Баринов знал, что сотрудники Центра называют их в просторечии «ЦТМОтями», «тетями-Мотями», а чаще всего просто «Мотями».

Конечно, Сергея Сергевича и Ларису Григорьевну пропустили без формальностей, и они, миновав первую пару дверей, очутились в отсеке, где располагалась палата 81, или просто «первая», поскольку «восьмерка» обозначала лишь принадлежность палаты к 8 сектору.

У двери, ведущей из коридора в палату, стояла еще одна «Мотя» с каменным выражением на лице. И она, конечно, директора ЦТМО знала в лицо. Механическим движением нажала кнопку и пропустила начальников на охраняемый объект.

Палата была не очень большая. Справа от входа головами к стене стояли три удобных койки, скорее гостиничного, чем больничного образца, аккуратно заправленные, с чистыми наволочками на подушках. На тумбочках, стоявших между кроватями, не валялись, как это обычно бывает в российских больницах, всякие недоеденные гостинцы или свертки с мусором, который недосуг вынести. Над изголовьями кроватей висело по светильнику, должно быть, для того, чтоб можно было читать по вечерам, а также розетка с наушниками. В ногах у каждой койки на специальной подставке, привинченной к деревянной спинке, стояли видеодвойки «SONY», а рядом с розеткой для наушников в специальном зажимчике был укреплен пульт дистанционного управления. Рассмотрев розетку получше, можно было заметить, что там есть переключатель с буквами «Р» и «ТВ», то есть через одни и те же наушники можно было слушать и радиотрансляцию, и звук от телевизора, если кто-то спит. Должно быть, в палату можно было поставить еще одну кровать, потому что поблизости от входной двери, на стене была еще одна панель со светильником и розеткой.

У противоположной стены находился мощный музыкальный центр с двумя колонками и целой кучей всяких проигрывающих устройств, на которых можно было прослушивать все что угодно: и кассетные записи, и катушечные, и старинные пластинки, и современные компакт-диски. По бокам от музцентра стояли два шкафа: один с книгами, а другой со всякими аудио- и видеозаписями.

Окно тут было только одно, но просторное, хорошо пропускающее свет, несмотря на то что стекла в обеих рамах были матовые, а между рамами была установлена прочная решетка. Кроме той двери, через которую вошли Баринов и Лариса, в палате была еще одна рядом с книжным шкафом, напротив ближней от окна кровати.

Посредине комнаты стоял небольшой квадратный обеденный стол и четыре мягких стула с кожаными сиденьями и спинками. За столом сидели три молодые дамы — старшей наверняка еще не было тридцати — в чистеньких розовых пижамках. Дамы были помечены: на спинах курток располагались крупные надписи голубой краской — «8 сектор», а на нагрудном кармане той же краской по трафарету кто-то вывел цифры — «8-01», «8-02» и «8-03». На спинке каждой из коек, позади подставок для телевизоров, тоже были укреплены пластмассовые таблички с номерами: 01, 02, 03.

Пронумерованные девушки сосредоточенно работали спицами. Судя по всему, вывязывали из мохера свитерочки на детишек. Конечно, Баринов и Лариса ничему тут удивляться не собирались, но любой посторонний гражданин, если б его сюда пропустили живым и здоровым, увидел бы некую странность в поведении юных леди.

Конечно, в том, что молоденькие, румяные, несмотря на пребывание в палате, и явно не страдающие от недостатка витаминов женщины сидят и вяжут, ничего странного не было. Гораздо страннее было то, что они делают это молча, не обмениваясь репликами, не подшучивая, не рассказывая всяких дамских историй о любви и дружбе, не хохоча, не хихикая и даже не улыбаясь. К тому же вязание, как видно, составляло для них не какое-то развлечение от клинической скуки, а что-то вроде боевого задания, которое они должны были выполнить любой ценой.